Выспрашивать у ректора подробности его семейной жизни показалось неловким, но девушку разбирало любопытство.

– А твоя жена…

– Умерла, – резче, чем хотел, ответил Зор. Заметив, что целительница еще ниже опустила голову, он сбавил тон и уже мягче продолжил: – Она слишком любила светские развлечения и рискованные забавы, не прислушивалась к мудрым советам и не желала менять своего поведения. Одна из ее задумок закончилась весьма плачевно. Мне сообщили о гибели жены на следующее утро, когда было уже слишком поздно ее спасать.

– А ты…

– Я не принимал участия в ее забавах и не следил за ней, поскольку Беатрис требовала, чтобы ей предоставили свободу действий.

Девушка поняла, что Зор не желает вдаваться в подробности, очевидно, не очень-то любил вспоминать о тех годах, да и при упоминании жены ни тон его, ни взгляд не смягчились. Следовало промолчать, но любопытство вновь оказалось сильнее.

– Я думала, у аристократов принято предоставлять женам полную свободу действий только после рождения наследника.

– Принято. – Бэла отметила, как плотно Зор сжал губы. – Она избавилась от ребенка, как только поняла, что беременна. Я узнал это позже от ее горничной.

Маг скрестил руки на груди, а девушка вдруг пожалела, что из-за ожерелья не в состоянии ощутить его эмоций. Что он испытывал сейчас, воскрешая в памяти события давно минувших лет? Ведь о жене ректора аристократической академии люди даже не вспоминали. Он, кажется, воспринимался всеми таким, каким был сейчас, – сильный маг, помощник короля, о котором в королевстве слышал каждый. Вряд ли хоть кто-то задумывался о причинах его одиночества и о том, почему личная жизнь ректора скрыта за семью печатями.

Не зная, что ответить, Бэла продолжала молча водить щеткой по волосам. Тишина в комнате становилась почти осязаемой, и, когда девушка отважилась снова взглянуть на Зора, увидела, что он наблюдает за ней. Без ожерелья целительница уже покраснела бы из-за такого пристального внимания, но магическая вещь действительно помогала контролировать эмоции. Даже рука с расческой не дрогнула.

Маг вдруг отошел от двери и направился к Бэле. Приблизился и остановился за ее спиной, пристально вглядываясь в зеркало. Посмотрев на отражение, девушка заметила, что Зор разглядывает украшение.

– Как часто ты надеваешь его? – глухо спросил маг.

– Только на ночь, остальное время храню в том ларце.

– Камни… – Зор вдруг замолчал, потом схватил Бэлу за плечи, поднял с банкетки и развернул лицом к себе.

– Что не так? – заволновалась девушка.

– Они сияют ярче! Что ты сделала? Может, велела служанке отполировать?

– Нет.

– Начищала серебро?

– Нет же. Я ничего не делала, совсем. Я просто разговариваю с ним иногда.

– Разговариваешь с ожерельем?

– Оно… будто живое. Когда беседуешь с ним, оно теплеет и начинает тихонько пульсировать. Я понимаю, что это странно, но оно в такие моменты светится ярче, камни начинают искриться, переливаются всеми оттенками зеленого…

Ни слова не говоря, Зор вновь развернул целительницу спиной к себе и потянулся к застежке.

– Проклятье! – выругался маг.

– Что, – девушка повернула голову, – что такое?

– Не расстегивается.

Бэла быстро завела руки за шею и коснулась застежки. Та поддалась с легким щелчком, и ожерелье скользнуло прямо в ладони целительницы.

Маг отступил на шаг, а девушка в волнении ждала, что же будет дальше.

– Моя семейная реликвия меня не слушается, – медленно проговорил аристократ, – теперь эта вещь повинуется тебе.

Бэла прижала колье к груди и медленно, с опаской развернулась лицом к магу. Зор смотрел так, будто не верил своим глазам.

– Что ты хочешь сказать?

– Ожерелье выбрало себе хозяйку.

Зор чуть ли не зубами заскрипел, и теперь, без живого украшения на шее, Бэла со всей силой ощутила досаду мага.

– Тогда лучше забери его, – обиженно проговорила девушка, протягивая колье.

– А смысл?! – Глаза мужчины сейчас горели ярче изумрудных камней. Казалось, еще чуть-чуть, и маг начнет рвать на себе волосы, – я не смогу использовать его. Оно служит избранной хозяйке, пока та жива.

Последние слова прозвучали для Бэлы зловеще, но она вовремя напомнила себе о привязке.

– Да, это была очень плохая идея. – Зор почти кричал на нее, хотя девушка не вымолвила ни слова. Бэла еще не слышала, чтобы маг повышал голос. – Но кто бы знал, как мне надоело ощущать твои эмоции! Если бы не это, я… ну что опять?!

– Ничего! – Горечь несправедливой обиды уже завладела целительницей.

– Духи! Да надень же ты его, мне осточертело ощущать себя истеричной девчонкой.

– Вот как… – Бэла даже не знала, какие эмоции в ней сейчас преобладают: обида, тоска или злость. Хотелось швырнуть ожерельем в Анделино, но она хорошо помнила про случай со статуэткой, поэтому сдержалась. – Я не буду его больше носить, – заявила девушка и увидела, как вытягивается лицо мага.

– Не будешь? – с расстановкой процедил аристократ.

– Нет! – твердо ответила целительница, игнорируя опасный блеск в его глазах.

– То есть сначала умоляла избавить тебя от ощущений и эмоций, а теперь отказываешься его носить?

– Отказываюсь. И ты можешь хоть каждую ночь развлекаться с разными женщинами, я как-нибудь переживу.

– Превосходно, – парировал Зор, делая шаг к девушке. Бэла невольно отступила. – Только зачем мне другие, когда ты под рукой?

В следующий миг целительница едва успела увернуться от мага. Ожерелье все же полетело ему в лицо, когда Зор почти настиг верткую девчонку. Взвизгнув, она кинулась к двери, выскочила в коридор и со всех ног помчалась к черной лестнице.

Анделино направился за ней и молча наблюдал за целительницей с верхней площадки, устало облокотившись на перила и запустив пальцы в волосы.

– Духи, – выдохнул маг, когда внизу послышался звон разбитой посуды, а возможно, и одной из редких старинных ваз. Девушка как раз добежала до входа в подвал, и до мага долетел стук захлопнувшейся двери.

– За каким мерздом я выкрал именно эту девчонку? – прошептал аристократ.

Анделино повернулся и стал медленно спускаться по ступенькам. Можно было просто уйти к себе в комнату и наплевать на неуравновешенную плебейку, преподав ей тем самым урок, но он опасался, что девчонка просидит в подвале до самого утра в одной ночной рубашке и замерзнет, а возможно, заболеет.

Когда он отворил дверь в лабораторию, заметил целительницу в дальнем углу. В руках Бэла держала ценнейший из его ингредиентов, который, к счастью, не воспламенялся, однако терял свои свойства при соприкосновении с камнем, а именно на каменный пол целительница и собиралась его высыпать.