рак атаковал его, но и химиотерапия, которая была лишь одной стороной отравления в борьбе с раком. Это не должно было значить так много, как значило, но по какой-то причине он почувствовал это ужасно. После дня депрессии пришло время еще раз искупаться в постели. Но на этот раз, когда его член ожил, он внезапно почувствовал себя намного лучше. Позже, лежа в постели, Эндрю понял, что беспокоился о том, что лечение повлияет на его член. Это было единственное, что, казалось, все еще работало, независимо от того, что врачи или рак сделали с ним. Он почувствовал потерю своего лобка как начало потери своего несуществующего сексуального влечения в довершение ко всему остальному. Эндрю не думаю, что он когда-либо так гордился непроизвольным возбуждением, как в тот день. У него все еще был румянец по всему телу, это не собиралось меняться, но он испытал огромное облегчение от того, что одна часть его все еще определенно была жива и здорова.

Том 1. Глава 8

В конце курса лечения Эндрю похудел еще больше, если это было возможно, и был полностью измотан. Часто на этом этапе пациентов отправляют домой, прежде чем они повторно оценят их состояние и определят, было ли лечение успешным. То, что его врач отложил его возвращение домой, не обнадеживало, поскольку он был очень слаб. Сейчас они с Фейт оба прошли последние курсы лечения и ждали результатов. У них было две недели, прежде чем они узнают о своей судьбе.

Ни один из них не мог много есть, их тела, казалось, вообще ничего не могли переварить. Между заболеванием и лечением должно было пройти некоторое время, чтобы их организм пришел в норму, даже если лечение было успешным. Кроме того, им также приходилось стараться отвлекаться, иначе они сходили с ума от беспокойства. Таким образом, эти две недели стали вводным курсом Эндрю для женщин. Он чувствовал себя исследователем 16-го века, отправляющимся за край карты – "там водятся драконы". Конечно, ничего подобного. У него просто не было опыта общения с женщинами. Он рассказал о том, что девушки впервые начали работать в Хериот в сентябре и как он уже беспокоился по этому поводу. Фейт и Лесли громко рассмеялись над этим.

“На самом деле, Эндрю, ты беспокоишься. Какого черта?”

Лесли относилась к нему совершенно пренебрежительно.

“Сколько девушек допущено?”

Эндрю понятия не имел, но в школе не было места для удвоения численности, так что, вероятно, их будет не более пары сотен (в итоге за все 13 лет их было всего 150).

“Они будут в меньшинстве восемь или десять к одному! Они войдут в логово льва. Подумайте, что они будут чувствовать!”

Это заставило его замолчать. Внезапно он понял, что если бы роли поменялись местами и он был бы одним из примерно сотни парней, начинавших в школе, где раньше учились только девочки, это было бы довольно сложно.

“Эндрю, твоя самая большая проблема не в девушках”. Лесли настаивала. “Это уверенность. Подумай о том, что ты рассказал Фейт и мне о своей жизни, доме и школе. Ты не уверен в себе. Как ты нам это описал? Незрелый гик, всегда пытающийся вписаться. И никогда не преуспевающий. А теперь ты просто прячешься. Если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе придется ужасно проводить время с девушками”. Здесь Лесли сделала паузу. “Точно так же, как поступали все парни вроде тебя, когда я заканчивал среднюю школу”.

Эндрю кивнул, поняв, что Лесли права. Девушки были просто последним, что его мучило. Фейт присоединилась

“Мы поговорим о том, как обращаться с девочками подростками, мы обещаем, но прежде всего нам нужно помочь вам обрести уверенность в себе. Как только у вас появятся какие-то идеи, мы сможем поговорить с вами о женщинах. Предоставляем вам преимущества всего нашего многолетнего опыта.”

Она фыркнула, Лесли рассмеялась, а Эндрю просто покачал головой. Лесли продолжил

“Мы серьезно относимся к Эндрю. Ты добрый, веселый, умный парень, но ты не уверен в себе. Давай поговорим не только об этом, но и обо всей твоей жизни, хорошо?”

“Конечно”.

Вера начала.

“Позволь мне объяснить, как это произошло с Эндрю. Лесли разговаривала со мной однажды, когда ты был на лечении, и сказала, что ты замечательный, как отличный парень. Вместо того, чтобы просто ответить "да", поскольку ты явно отличный парень, я подумал о "великом" в другом значении этого слова, блестящем или примечательном. Просто мимолетное блуждание моего разума, но это заставило меня задуматься. Что, если бы вы были заметны? Что, если бы вашей жизни было суждено обрести смысл, и все, что вам было нужно, - это правильный катализатор? Поэтому вместо того, чтобы ответить на приятный комментарий Лесли соответствующим ответом, я лежал здесь, на кровати, и думал об этом. Я думал о том, можете ли вы ‘сделать’ кого-то великим. Были ли в вас исходные материалы для величия, и если бы кто-то, в данном случае мы, помог, могло бы это величие расцвести? Все это очень метафизично. Я сидел здесь, игнорируя Лесли, и она внезапно забеспокоилась, что я не считаю тебя отличным парнем. Как только я объяснил, о чем я мысленно рисовал, она пошла дальше. Вы начинаете проявлять некоторые изменения в своей личности и мировоззрении. Вы сами прокомментировали многие из них; такие вещи, как зрелость, доброта, вдумчивость. Хотя раньше ты не был ужасным, за последний месяц эти черты в тебе проявились. Одна из вещей, которую мы с Лесли заметили, это то, что ты стал более уверенным в себе. Мы просто не думаем, что кто-то уже усадил вас и рассказал, какие вы замечательные, определенно не женщины. Так что это главное, о чем мы говорим, когда я говорю, что хочу, чтобы вы были замечательными. Great - это просто сокращение для всего того, что мы упомянули, и еще кое-чего, о чем, я уверен, мы поговорим на этой неделе.”

Все это имело смысл. Эндрю мог сказать, что он изменился и что его мировоззрение изменилось. Это началось во второй половине 1977 года, после беседы с Джоном Каттингтоном, но последние три месяца ускорили процесс. Изначально его беспокоило слово "великий’, но если это был просто синтез его нынешнего состояния, то он решил, что сможет с этим жить. Эндрю не собирался рассказывать всем, какой он замечательный, но мог использовать это как мысленное сокращение. Их понимание его возросшей уверенности в себе также было хорошим.