меня и позволяли сосредоточиться на чем-то другом, кроме моего рака. Я надеюсь, что оказал на вас такое же влияние”.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

“Я с нетерпением жду возможности поговорить с тобой и Лесли больше, чем со своей семьей. Я хочу заключить сделку, при которой я отправлю Роуэн, а взамен получу вас двоих. Отвлекающие факторы - это ключ к успеху, не так ли? Выберемся из собственных голов и перестанем думать о следующем лечении и о том, сработало ли предыдущее или нет.”

Этот момент благодарности друг другу был быстро испорчен сначала его семьей, а затем появлением Фейт. Остаток дня был отснят. На самом деле, остаток недели прошел в основном без выходных. У него были самые напряженные этапы лечения, он почти постоянно спал, был измотан и испытывал боль. Кроме того, он страдал от унижений, связанных с постельными принадлежностями и ваннами в постели. Более поздние из них просто нагромоздили унижение, тревогу и, в конечном счете, ужас поверх всего остального. Теперь его тело боролось с раком и подвергалось разрушительной химиотерапии. Однако его член был жив и здоров. Первое мытье в постели было мучительным. Медсестры, которых, конечно, должно было быть больше одной, задернули занавески вокруг его кровати и без особых объяснений начали раздевать его. Так что бах! Это сойдет? Конечно, нет. О, быть молодым! Эндрю был оскорблен. Он не был уверен, что существует такая вещь, как румянец во все тело, но он настаивал на этом. Что еще хуже, они были полны покровительственных фраз и нежных похлопываний по руке: "это совершенно естественно" и т.д. Как бы он ни пытался отложить это, их было не остановить. Если в расписании было указано, что он должен принять ванну в постель, значит, ванна в постель должна была быть.

И вот однажды, когда Эндрю уже думал, что хуже быть не может, медсестры зашли, когда Лесли сидела с Фейт и они все болтали. Все это было сделано осмотрительно? Чертовски маловероятно.

“Пора тебе принять ванну, Эндрю”.

Это была старшая из двух медсестер, ее голос был слышен через три палаты. Как раз перед тем, как задернули занавески, он увидел Лесли и Фейт, смотревших на него с явным ликованием. Почему они пытались спасти его от рака? Они должны были просто пристрелить его сейчас. Большую часть времени медсестры были отзывчивы и сдержанны, но сегодня он подвергся непрерывным комментариям от громкой старшей медсестры, когда она помогала его купать. Предметом сопротивления стал громкий комментарий “боже, ты здоровый молодой человек!”, после которого Эндрю услышал приглушенный смех с соседней кровати.

Он больше никогда не собирался открывать шторы. Он мог бы и не открывать, но старая фоггорн Флоренс властно откинула их и удалилась обратно в палату. Он не собирался смотреть на них. Нет. Эта часть стены справа от него потребовала его полного внимания. Да, точно. Это продолжалось всего полторы секунды. Лесли вздрогнул.

“Вы правы, он действительно выглядит более расслабленным”.

Смех от Фейт, которая подала голос.

“Да, жаль, что они не разрешают ему выкурить сигарету”.

Пора окунуться в музыку.

“Ладно, больше не будем. Давайте уберем их всех с дороги сейчас”.

Его лицо было красным, как свекла, и он закрыл его руками.

“О, Эндрю, ты должен согласиться, что это было бесценно. Лесли здесь. У нас есть постоянный комментарий. Я думаю, что весь приход слышал комментарий Эндрю. Посмотри на это с другой стороны”.

Фейт попыталась подавить смешок.

“В этом есть светлая сторона?”

- Тупо переспросил он.

“О да, Эндрю”. Подхватила Лесли. “Многие девушки будут с нетерпением ждать встречи со здоровым молодым человеком!”

Эндрю был таким пунцовым, что казалось, у него лопнул кровеносный сосуд. Лесли держалась за край кровати, чтобы не упасть, она так сильно смеялась, и Фейт смеялась так сильно, что в конце концов у нее начался приступ кашля, из-за которого она задыхалась и была измучена к тому времени, как все закончилось. Лесли сжалилась над ним.

“Эндрю, если смех - лучшее лекарство, то у нас у всех все будет хорошо. Спасибо тебе за то, что ты так хорошо относишься к этому”.

Она подошла и нежно похлопала его по плечу. Она прошептала ему на ухо:

“Ты же знаешь, что, когда я уйду, я узнаю расписание постельных ванн. Я ни за что на свете не пропущу это!”

Он съежился, но ответил.

“в 2 часа ночи. Это то, о чем я прошу. Ванна в постели в 2 часа ночи. Безопаснее для всех, особенно для меня”.

Лесли рассмеялась, вернулась к кровати Фейт и посмотрела на него с озорной улыбкой.

“Кажется, Эндрю, это ты тут краснеешь. Я не уверен, что это справедливо”.

Без каких-либо дальнейших объяснений она встала и взяла пальто, собираясь уходить. Она стояла в изножье кровати Фейт, глядя на них двоих.

“Может быть, нам стоит спросить мою младшую сестру о том, что ей будет сниться сегодня ночью?”

Фейт и Эндрю в замешательстве посмотрели друг на друга и снова повернулись к Лесли. Со смехом, который можно было описать только как кудахтанье, она сказала.

“Может быть, ей приснится молодой человек и та его часть, которая здорова!”

И с этими словами она ушла. Фейт закричала на Лесли и спрятала голову под простыней. Эндрю лежал немного ошеломленный, думая о том, что сказала Лесли. Он посмотрел на дверь в конце палаты и увидел Лесли с широкой озорной ухмылкой на лице, и когда она увидела его, то помахала рукой и ушла. Сказать, что остаток дня был неловким и напряженным, было бы более чем преуменьшением. Они оба никогда не были так счастливы видеть своих родителей и затягивали свои визиты, чтобы им не приходилось обращаться к слону, который сидел в углу палаты и улыбался им.

Следующие два дня стали для Эндрю настоящим испытанием, поскольку он испытывал боль, его либо рвало, либо он все время спал. Именно это сделало эти маленькие моменты такими запоминающимися. Это были единичные случаи веселья или нормальности в бесконечном море химиотерапевтической боли. Именно в это время, казалось бы, незначительная проблема привела его в ужасный ужас. У него выпали все волосы на лобке. Теперь это вряд ли можно было назвать лесом, но редкие волосы вокруг его члена полностью выпали. Хуже всего было то, что их смыло во время купания в постели. Это было еще одно унижение, но также и еще одно напоминание о том, что его организм вел двойную битву. Не только