А так как для бумажной работы людей не хватало, на должность секретаря/клерка/диспетчера нанимали гражданских. Долли работала в дневную смену.

Она была костлявой бледной ханжой лет сорока, жила со старшей сестрой и не одобряла мужчин вообще и меня в частности. А радовалась она, кажется, только чужому горю.

Как только я вошел, она уставилась на меня из-за стойки регистратуры. Уголки ее губ приподнялись:

– Дуайт, – протянула она.

– Хелло, Долли![28]

Она приподняла одну редкую черную бровь, показывая, что не способна оценить намек на бродвейские мюзиклы.

– Рассел, – поприветствовала она Расти с коротким кивком.

– Добрый день, мисс Десмонд.

Долли оглядела нас, обратив особое внимание на отсутствие на нас рубашек. Несмотря на работавший кондиционер, мне неожиданно стало жарко.

– Дайте-ка угадаю, – сказала Долли. – Вы пришли, чтобы заявить о краже ваших футболок.

Расти вежливо рассмеялся. Прозвучало очень неискренне. Подозреваю, намеренно.

– Мы косили газон, – пояснил я. Это была не совсем ложь. Я действительно косил газон, а Расти принимал участие как наблюдатель. – Папа здесь?

– Боюсь, что нет, – ответила она, явно довольная этим фактом. – Что тебе нужно?

– Мне просто надо кое о чем поговорить с отцом.

– Это касается полицейской работы?

– Вроде как.

Долли склонила голову на сторону и похлопала ресницами в своеобразной пародии на заигрывание.

– Может, расскажешь все мне?

– Это вроде как личный разговор.

– Вы опять во что-то вляпались, не так ли? – она перевела взгляд с меня на Расти и обратно. – Что на этот раз?

– Ничего, – ответил я. – Мы ничего не сделали. Мне просто надо поговорить с папой.

– Никак невозможно, – откликнулась она слишком уж бодро.

– Вы знаете, где он?

– Уехал на вызов, – ухмыляясь, она снова захлопала ресницами. – Я не имею права раскрывать его текущее местоположение. Полицейская работа, как ты понимаешь.

Расти коснулся моей руки и прошептал:

– Пошли уже, а?

– Вы можете вызвать его по радио? – спросил я.

– Никак невозможно.

– Ну Долли. Пожалуйста! Это важно.

Она прищурилась:

– Это все-таки имеет отношение к пропаже ваших футболок, не так ли, – она произнесла это не как вопрос, а как утверждение.

– Нет, – ответил я. Хотя, если подумать, футболок это тоже касалось.

Она навалилась на стойку, сложив локти на столешнице, и чуть ли не облизнулась.

– Рассказывай.

– Никак невозможно, – ответил я.

Расти за моей спиной сдавленно хихикнул.

Долли вся подобралась, ее глаза вспыхнули.

– Ты что, дерзишь мне?

– Нет, – ответил я.

– Я не люблю, когда мне дерзят.

– Простите. Я не хотел…

– Я все расскажу твоему отцу.

Я покраснел. Снова.

Она заметила это с явным удовольствием.

– Я все-е-е-е ему расскажу: как ты и твой приятель Рассел ввалились сюда полуголые, как ты тут дерзишь!

– Пошли отсюда, – забеспокоился Расти.

– Кстати о приятелях, – продолжала Долли, – а где Френсис? Почему она не с вами? Она всегда шатается вместе с вами двумя, – она еще сильнее наклонилась вперед и вытянула шею, как любопытная черепаха. – С ней что-то случилось?

Разинув рот от неожиданности, я замотал головой.

– Она что, тоже потеряла футболку?

– Нет.

– Тогда почему она не с вами?

Я отчаянно пытался выдумать правдоподобную ложь, Расти тоже стоял молча.

– Что вы с ней сделали? – повысила голос Долли.

– Ничего! С ней все в порядке. Вы что, сдурели?

– Сдурела? – проскрипела Долли.

«Черт, – подумал я. – Вот мы и влипли».

– С Френсис все в порядке! – вскричал я.

– СДУРЕЛА???

– Я не это имел в виду!

– Он не это имел в виду! – эхом повторил Расти.

– ГДЕ МОЙ ПИСТОЛЕТ???

– СУКА! – заорал я.

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ??? – еще громче завопила Долли.

В этот момент мы с Расти развернулись и припустили к выходу.

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ДУАЙТ ТОМПСОН? ЧТО ЭТО БЫЛО ЗА СЛОВО НА «С»? Я ВСЕ РАССКАЖУ ТВОЕМУ… – дверь захлопнулась за нами, обрезав окончание фразы.

Мы не останавливались, пока не добежали до конца квартала и не завернули за угол. Расти задыхался одновременно от бега и от хохота.

– Совсем не смешно, – одернул его я.

– Чертовски…

– Если она передаст папе то, что я сказал…

– То тебе крышка.

– Это совсем не смешно, – повторил я и огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Мы пошли по Центральной улице – деловому центру Грендвилля. Хотя то и дело мимо нас проезжали машины, а вдалеке виднелась пара пешеходов, округа была достаточно безлюдна. По этой пустынности я, даже не глядя на часы, мог понять, что сейчас около двух. Практически каждый день между двумя и тремя часами дня город как будто вымирал.

Это была странная часть дня. Можно было зайти в хозяйственный магазин, ресторан, «Вулворт»[29], парикмахерскую, аптеку или куда угодно в деловой части города и не найти ни единой живой души, кроме работников.

А так как никого рядом не было, нам не приходилось волноваться о том, что нас кто-то услышит.

Мне, впрочем, не особо нравилась эта тишина. Она меня беспокоила. В лесу, когда вокруг никого нет, тишина прекрасна. В лесу и должно быть мирно и тихо. Но не в городе. Здесь должны быть толпы людей. Неправильно, когда он выглядит заброшенным. По крайней мере, так мне кажется.

То, что стоял серый душный день, только усиливало мое беспокойство.

То, что Слим пропала, делало беспокойство невыносимым.

И даже если бы я смог хоть на секунду забыть о ее исчезновении, мне тут же напомнило бы о нем множество афиш Странствующего Цирка Вампиров, попадавшихся на глаза, куда бы я ни посмотрел. Они были прикреплены к столбам, приклеены к витринам и дверям магазинов, ветер гонял несколько штук по тротуару, и я заметил еще одну в мусорной урне на углу.