елей. Карача велел взводу остановиться. Дорога уходила дальше в горы, но уже заметно сузилась, превратившись в тропу. Опытный эр-онбаши понял, что груз с телег некто, шедший здесь, переложил на лошадей. Ему нужно понять: сколько их? Проехал чуть вперед, до того места, откуда начинались другие следы. Внимательно всмотрелся. Лошадей около десятка. Примерно столько же или чуть меньше человеческих ног. Можно продолжать преследование. Он было открыл рот, чтобы отдать приказ, как…

Грянул один выстрел, тут же второй, третий! Двое кавалеристов вылетели из седел, третий зажал простреленное плечо. Стреляли из воловьей шкуры. Несколько мгновений, и из полой туши выкатился красный от крови и кишок казак Жигулин и начал бить из маузера направо и налево. Шарахнулись кони, опрокидывая всадников. Ошеломленные турки даже забыли про свои винтовки. Потерь было бы еще больше и неизвестно вообще, чем бы закончилось это столкновение, если бы не реакция турецкого офицера. Он несколько раз выстрелил по шайтану из туши. Пули пробили колени, плечо Жигулину, еще одна угодила в живот. Он повалился наземь, выронив маузер. Начали палить остальные, превращая тело буквально в решето.

– Прекратить! – вскинул руку Карача, останавливая не приходящих в себя кавалеристов.

Наступила звенящая тишина. Несколько турок спешились. Подошли. На окровавленном лице шевельнулись губы, приоткрывая такой же красный ряд молодых зубов.

…Шайтан-собака… На груди Жигулина рванула связка из пяти гранат. Людей отбросило на несколько метров, четыре лошади, высоко заржав, повалились в снег. Осколок впился в икроножную мышцу эр-онбаши.

Тяжело забухали, длинно каркая, вороны. Когда снег, гарь и все, включая фрагменты человеческих тел, осели, упали, повисли на ветвях деревьев, перед глазами живых открылась картина, выворачивающая плоть наизнанку.

Перетянув рану платком, турецкий офицер сосчитал свои потери. От тридцати кавалеристов осталось меньше половины. Но и те уже, от пережитого, не полноценные бойцы. «Кто это? Неужели переодетые русские? – мелькнула мысль в голове офицера… – Так это или нет, но они с нами воюют. Значит, точно не свои…»

Эр-онбаши развернул остатки своего взвода и отправился на заставу. Но не для того, чтобы благополучно забыть о поражении. Нет. Ему стало интересно и азартно. Он давно искал достойного соперника. И вот Аллах услышал его молитвы. Он вернется и возьмет сотню конных и взвод пеших. Если один шайтан отправил на тот свет половину взвода, то какие же потери могут нанести остальные… Аллах акбар!..

Глава 7

Шахин дышал мелко и судорожно. Все попытки сделать глубокий вдох оканчивались резкой болью в левом подреберье. Остекленевшим взглядом он смотрел на дорогу, усеянную трупами башибузуков и партизан Василеоса Анфопулоса. В дрожащей руке дымился револьвер, дуло которого едва не превратилось в раковину от перегрева.

Вдруг из-за камня, шатаясь, вышел Гюрхан Далма.

– Карадюмак! Ты порождение шакала. Будь ты сам проклят! И все, что касалось твоей руки и твоего взгляда! Будь проклят навеки весь твой псиный помет! И помет твоих детей!

– Гюрхан! – прервал брань командира наемников подполковник. – Я могу пристрелить тебя, как бешеную гиену. Но я не хочу этого. Войди в лагерь, и я объясню тебе все.

– В твоем лагере еще много моих людей. Пусть они выйдут ко мне. Пусть, кто пожелает, останется с тобой. А я заберу остальных и уйду.

– Хорошо. Да будет так. – Шахин качнул головой, посмотрев на сбившихся в кучу башибузуков. – Можете убираться.

Все наемники покинули лагерь в течение минуты – оставаться никто не пожелал.

Шахин отбросил в сторону револьвер и пошел в палатку, не желая видеть уход одного из лучших боевых подразделений. Осушив залпом кувшин холодной воды, повалился на подушки. Из распахнутой шинели выкатилась сигара. Взял по-собачьи, без помощи рук… «И впрямь, есть что-то во мне от четвероногих…» Сделал усилие над собой, чтобы достать спички и попытаться зажечь о портупею. Сломав с десяток, все же сумел высечь огонь… Что это было? Как такое могло случиться?.. Грязно-сизоватый дым собрался в облако под самым потолком… «Все есть дым. Все есть дым, кроме Аеллы! А где Челик, шайтан побери! Позвать ко мне Челика!..»

Капитан, согнувшись, появился в проеме.

– Да, господин подполковник!

– Мы потерпели поражение, Ахмет!

– Проигрыш одного сражения – еще не конец. Пока численный и военный перевес на нашей стороне. – Лицо Челика тускло светилось в полумраке палатки.

– Как такое могло произойти?

– Мы недооценили сил противника, – бесстрастно ответил капитан.

– Теперь? Что теперь?

– Нужно закрепиться в лагере. Создать хорошую оборонительную линию и планировать дальнейшие действия.

– И планировать дальнейшие действия, – нараспев повторил Шахин. – А вам еще непонятно, капитан, что я пережил сегодня такой стресс, от которого теперь не скоро оправлюсь.

– Господин подполковник! – Челик удивленно вскинул брови. – Но ведь мы же на войне.

– О да, о да. Мы на войне. А о моих нервах кто подумает?! Я не подписывался на такую войну. И не собираюсь продолжать в том же духе.

– Но вы прекрасно сегодня стреляли, уважаемый Карадюмак-ага!

– Я и сам не очень понимаю, как это произошло. Кажется, я кого-то убил!

– И даже, смею заверить, нескольких! – поддержал подполковника Челик.

Вдруг слабость в голосе и паника в глазах сменились у подполковника нервным ожесточением. Скулы заострились, кадык заходил ходуном, глаза подернулись ледяной поволокой.

– Вот что, капитан! – В голосе послышался звук сухого железа. – Поднимайтесь и атакуйте!

– Кого, благочестивый кюмакам? Партизаны отступили. Скорее всего, ушли в горы, забрав с собой всех жителей села. Бросать гранаты на пустые дома?

– Идиот! Простите, Ахмет! Вырвалось. Простите! Кстати, вы знаете, кого у древних греков называли идиотами?

– Да. Людей, не интересующихся политикой!

– Вот именно. Спустя много веков социальный термин перекочевал в медицину. Так что я имел в виду древнее значение этого слова. Но все равно, прошу прощения!

– Я ничего не заметил, уважаемый эфенди!

– Вы не поняли, кого нужно атаковать. Вот ведь незадача! Вы допускаете мысль, что наемники могут переметнуться к партизанам?

– Это исключено, Шахин-эфенди! После того что они сделали!..

– Хорошо. А допускаете, что они могут действовать самостоятельно против правительственных сил?

– Башибузуки любят заниматься грабежом, а не воевать! – У Челика с надеждой забилось сердце. Он сдерживал себя, чтобы не выдать перед подполковником свою ненависть к наемникам.

– Смотрите. Они идут через долину, а там нет никаких укрытий. Ударьте по ним. Я понимаю, что нелегко воевать со своими. Но какие они свои! Они дезертиры! А что делают с дезертирами?

– Казнят!

– Да! Казнят!

Через несколько минут аэроплан Челика нетерпеливо взмыл в небо. Капитан посмотрел на брошенное село. Бросил длинный взгляд туда, где поднимался слабый дымок над ветхой хижиной… Она не