его телом. Ах, пусть заплачет. И живет потом остаток жизни, вспоминая, как он умер. Но нет. Не заплачет, паскуда. Найдет другого. Тут же найдет. Прискачет этот безродный шакал Панделис. Окунет ее в счастливую жизнь. Ну уж нет. Кала вам ослиного на сковородку, а не кончина Шахин-эфенди…

Дернулся входной полог. В шатер, шатаясь, ввалился кавус Бурхан Кучук. Мокрые рыжие усы жалко свисали, в носогубных морщинах дрожала влага, глаза выкатились двумя ржавыми шариками.

– Они всех убили! – прохрипел сержант, и ноги его едва не подломились в коленях. – Всех до одного убили. Появились сзади, как рассвирепевшие шайтаны, и начали палить в наши спины. – Он не знал, куда деть огромные кисти рук. Но увидел, что Шахин смотрит на них. И сжал в кулаки, желая показать господину, что такого слугу надо держать поближе к себе.

– Но ведь вам удалось спастись! Значит, не всех, – слабо произнес подполковник.

– Я затаился в нескольких метрах. Револьвер, как назло, заклинило. Но Аллах уберег.

– Охотно верю. Особенно про револьвер. Возьмите мой. – Шахин повел взглядом в сторону отброшенного им секунду назад оружия.

– Да. Возьму. – Сержант потянулся, но ноги окончательно подвели его. Грузно шмякнулся брюхом на пол. – Когда я родился, то в небе появилась комета. И тогда один мудрец сказал, что я буду жить долго, на радость Аллаху и тем, кого он возвысил над прочими людьми.

– На радость! – протянул подполковник.

– Нам необходимо подкрепление, Карадюмак-ага! Их теперь очень много, и они вооружены. Нашим… нашим оружием.

– Подкрепление! – снова протянул подполковник. – Подкрепление! Ну конечно, нам необходимо подкрепление. Как я сразу этого не понял! – Шахин, мучительно искавший повод, чтобы покинуть лагерь, встрепенулся и вскочил на ноги. – Я приведу сюда два батальона пехоты и столько же жандармерии. Сколько в Амисе сил, сержант?

– Три батальона пехоты и два – жандармов!

– К дэвам два. Возьму все три. В городе пусть остаются жандармы – все одно от них проку мало. Мы выжжем все пригороды по эту сторону Амиса. Они узнают, как бросать мне вызов! Они хорошо заплатят. Выходим ночью. Да, ночью. – Шахин бросил взгляд на пудовые кулаки Кучука. – Вы идете со мной. Будете моим личным телохранителем. Сколько весит ваш кулак?

– Вола на спор валил с ног.

– Отлично. Пре-евосхо-одно! Берем с собой взвод охраны. Никаких телег, никаких тяжелых обозов. Вьючим на лошадей только самое главное – золото и ценные вещи, остальное пусть пока остается тут. Так-так.

– А кто здесь? – спросил Кучук.

– Здесь останется капрал Калыч. Пусть укрепляет лагерь и ждет нас. Несколько дней он в состоянии продержаться. Передайте мой приказ капралу сержант. Так-так. Что же еще? Вы еще здесь, сержант? – К Шахину возвращались ясность рассудка и желание действовать.

Кучук взял под козырек и на укрепившихся ногах выскочил из шатра. Шахин посмотрел в сторону ширмы. Ему показалось, что ткань слегка качнулась… «Ты еще пожалеешь, что так не любила меня, как бы мне хотелось. Ты еще увидишь мою сверкающую до небес славу…»

– Аелла! Мы собираемся!

– Да, мой господин!

Ночью отряд Шахина вышел из лагеря и направился в Амис. Он забрал с собой всех лошадей и самых лучших солдат, оставив Калычу всего два десятка пехотинцев, не рассказав Челику о своих планах. Он бросил их на произвол судьбы.

Еще увез все золото и все ценные вещи, включая серебряную посуду. Окружил себя плотным строем солдат так, что мышь бы не проскочила. А еще рядом с ним была Аелла – свет, горящий в запутанном лабиринте больного, эгоистичного воображения.

Ранним утром капитан Ахмет Челик поднимет в небо свой «Фоккер Таубе» и будет долго кружить над крутым обрывом Красной реки, наблюдая за вьющимся над ветхой крышей дымком. Ему будет плевать на сбежавшего Шахина. Плевать на оставшихся в лагере своих соплеменников. Плевать на все. Синие Понтийские горы станут впервые для него ничего не значащим фоном.

Ведь главное: поднимет или нет Мария зеленый камешек?!

Глава 8

Прошло уже больше недели с того дня, как доктор Панайотис, Панделис и Иван, сотрясая утренний воздух деревянными колесами, въехали в Амис. За это время они смогли хорошенько обосноваться. Сменили сельскую повозку на крытый лакированный экипаж. Постирали и тщательно подогнали турецкую военную униформу, потренировались в манерах и поупражнялись в стрельбе на заброшенном доке. Панайотис научил своих новых друзей понимать ключевые фразы на немецком. После того как отель покинул подполковник Шахин, они стали видеться намного чаще и уже не так остерегались взглядов администратора – ведь на Востоке любую проблему может решить кошелек. А какие стеснения могут быть в денежном вопросе, если Карл Бекманн приплыл на эту землю не самым бедным человеком? Поэтому Панделис и Иван переселились из подвала на второй, пусть не самый респектабельный этаж. Но все же это не матрас на полу и не еда из железной миски.

В восточной части города находился один из пяти банков Амиса «Тукиш тревел». Турки за бесценок скупали акции и закладные бумаги у греков, пользуясь тем, что правительство в Константинополе не просто одобряло такие действия, а, напротив, даже всячески поощряло. Участились случаи, когда отказавшихся продать документы просто находили мертвыми в самых разных местах города: от сточных канав до собственных спален. Похищения людей тоже были вполне обыденным делом. Нередко и сами дома становились собственностью новых хозяев. Но греки терпели – они ждали русскую армию. Когда русский корабль появлялся и вставал на рейде, давление на греков заметно снижалось, прекращались грабежи и насилие. Но и русские не могли использовать флотилию до тех пор, пока Амис находился в руках турок. Поэтому, стоило кораблю уйти в свои воды, турки тут же активизировались, вымещая на греках всю свою ненависть.

План доктора Панайотиса был очень простым: он решил атаковать банк в тот момент, когда до закрытия останется не более тридцати минут. Именно в это время посетители заходили меньше всего, а охрана уже нетерпеливо поглядывала на часы. Расстрелять трех охранников, ворваться внутрь, под дулом оружия потребовать открыть сейф, а дальше только бежать. А вот что потом, троица никак не могла придумать. Панделис предлагал перед ограблением надеть гражданскую одежду, закрыв лица платками, чтобы потом вернуться в прежнее немецкое состояние. Иван выдвигал мысль о том, что нужно вместе с деньгами убегать в горы. Но на вопрос Панайотиса: а что, собственно, делать в горах с деньгами? – тоже не мог ответить. Короче, и так и эдак выходил тупик. Они не знали, кому и сколько можно предложить денег, чтобы купить оружие. Попытки что-то выведать и завести знакомства тоже оказались