— Возможно. Но, может быть, мы узнаем что-то новое.

— Хорошо. Мне эта идея нравится. Я позвоню директору школы Джефферсона. Как его зовут? Филдинг? Да, точно. Джей

80

Филдинг. Может быть, они помогут нам найти нескольких добровольцев для интервью.

— Да. И лучше связаться с их семьями, чтобы получить разрешение. В наши дни лишняя предосторожность не помешает.

— Что ж, за дело!

По возвращении на свое рабочее место Кларенс позвонил Мистеру Филдингу, которого он относил к типу тех чернокожих Педагогов, которых так не хватает в городах. Это был сострадательный и в то же время твердый и дисциплинированный человек.

— Звучит заманчиво, мистер Абернати, — сказал Филдинг, — пожалуй, я поговорю с нашими учителями. Они могут объявить об этом в классах, и таким образом мы найдем для вас Нескольких добровольцев. Годится?

— Прекрасно. Благодарю за помощь.

— Не стоит. Мой секретарь позвонит вам через день-два. Вели захотите, вы сможете взять интервью прямо в школе.

— Буду очень рад.

— И еще... Вы, по-моему, уже разговаривали с нашим завучем по поводу Тайрона?

— Да. Какая-то новая проблема?

— Только та же самая. Не похоже, что он хочет здесь учиться. Я посоветовал бы вам уделять ему время, чтобы он открылся ДЛЯ общения.

— Хорошо. Спасибо.

«Что же мне делать с этим парнем?»

Кларенс пришел на собрание межнационального комитета «Т^ибьюн», которое проходило в большом, отделанном зерка-ЛЯМИ кабинете редактора.

— Ба! Неужели, к нам пожаловал сам мистер Кларенс Инко-НСГро! — раздался ироничный голос Джереми — светлокожего ИвГра, который был редактором отдела искусств и развлекательной рубрики. — На днях я как раз услышал одну загадку, Которая заставила меня вспомнить о тебе. Знаешь, как называют черного, оказавшегося на ужине консерваторов?

— И как же? Умным?

— Нет. Основным докладчиком, — Джереми хлопнул себя ПО бедрам под сопровождение гогота пяти других сидящих за СТОЛОМ.

— Очень смешно, Джереми. По крайней мере, ты так дума-

81

ешь. Хорошо, у меня тоже есть для тебя одна загадка. Как называют сорокапятилетнего либерала, у которого есть дочь-подросток?

Джереми пожал плечами.

— Консерватором. А знаешь, как называют либерала, которого только что ограбили? — опять спросил Кларенс.

— Догадываюсь. Консерватором.

— Прямо в точку, Джереми. Для тебя еще не все потеряно. На следующих выборах я подарю тебе наклейку с именем Алана Кийса, чтобы ты мог заклеить ею устаревшую — Джесса Джексона.

В комнату вошли еще три человека, одним из которых был Джесс Фоли — главный редактор, под председательством которого проходило это собрание.

— О’кей, банда, давайте обсудим дела, — сказал Джесс, — мы получили письмо Матта Энгстрома, главного в «Метро». Оно касается семинара о равноправии, который проходил на прошлой неделе. Вы все были на нем? О’кей. Вот что говори! Матт:

«Я высоко ценю и поддерживаю постоянные попытки «Три-бьюн» понимать и уважать меньшинства. Тем не менее, на семинаре о равноправии, который проходил в прошлый четверг, докладчик делал постоянные нападки на характер и надежность белых мужчин. Я не собираюсь защищаться, но общее впечатление, которое у меня сложилось от этих упоминаний, очень неприятное. Приведу только два примера. Я делал заметки, и, думаю, записал выступление докладчика слово в слово:

«Родиться белым мужчиной в Америке — то же самое, что родиться третьесортным, воображая при этом, что ты на вершине». И еще... «Белые мужчины так долго находились у власти и имели привилегии, что опустились до соперничества с женщинами и меньшинствами».

Это картина, нарисованная очень грубой кистью. Как будто мы говорим людям, что белые мужчины — это всегда ничтожества. Я думаю следующее. Если цвет кожи и пол не имеют значения, то почему бы нам не перестать пинать белых мужчин?»

— Что ж, — сказал Джесс, — думаю, что Матт заслуживает ответа. Замечания?

— Я согласна с докладчиком, — первой высказалась Мира.

— Энгстром просто защищается. Обе цитаты попали прямо в точку, — сказал Джереми, — как по мне, они даже мягковаты.

82

Все посмотрели на Кларенса, готовые услышать его возражение. Но он сидел молча, поглощенный своими мыслями.

— Кларенс, думаю, у тебя есть какое-то мнение по этому поводу? — сказал Джесс с таким озабоченным видом, как будто отказ Кларенса вступить в спор был признаком того, что он тяжело болен.

— Признаюсь, что сегодня моя голова занята совсем дру-гмм — сказал Кларенс.

— Мы можем тебе чем-то помочь? — спросил Джесс.

— Я об этом много размышлял. Думаю, пришло время ска-зать вам, что этот комитет помог мне изменить свои взгляды на некоторые вещи. Наверное, это вас удивит, но... Хорошо. Вы заставили меня занять позицию защитника абортов.

— Что? — На лицах сидящих за столом отразились потрясение и сомнение. Но было не похоже, что Кларенс шутит.

— Я понял, что это вопрос гражданского права, и теперь уверен, что женщина имеет право поступить со своим ребенком так, как она захочет, и не наше дело, какое решение она примет. Мы не имеем права навязывать другим свои нравственные Нормы. Нравятся лично мне чьи-то решения или нет — не име-ет значения. Женщина имеет свободу выбора.

— Кларенс, я в шоке. Но действительно рада, — сказала Па-

мела.

— Что ж, изменить свой взгляд было нелегко, но я много об этом размышлял. Думаю, я просто устал быть противником свободы выбора, и хочу стать более терпимым.

— Вот это да! Может, напишешь об этом статью? — спросил Питер Саллонт.

— Я думал об этом, но, как вы помните, меня попросили больше не писать статей об абортах, и потому я лучше воздержусь.

—