Питер.

— Ты думаешь? — спросил Кларенс.

— Определенно, — сказала Мира.

— Кларенс, — Джесс взвешивал каждое свое слово, — значит теперь ты с нами заодно?

— Конечно. Я чувствую себя несколько неловко от того, что был настолько слеп. Я имею в виду, люди имеют право посту-пать со своими телами так, как хотят. Сейчас это для меня стало очевидным.

Все сидели, молча уставившись на Кларенса.

— Да, — продолжил он, — и именно поэтому я также, наконец, понял, что каждый мужчина имеет право изнасиловать женщину, если захочет.

Несколько открытых от удивления ртов не помешали Кларенсу продолжить.

— В конце концов, это же его тело, и мы не имеем права указывать ему, что с этим телом делать. Он свободен в своем выборе, и не наше дело, какое решение он примет. Мы не имеем права навязывать ему свои нравственные нормы. Нравится ли мне лично его решение изнасиловать или нет, он имеет свободу в принятии собственных решений. Я не хочу сказать, что являюсь защитником изнасилований. Ни в коем случае. Я просто говорю об изнасилованиях с точки зрения защитника абортов. Значит, вы действительно считаете, что я могу написать об этом статью? Может быть, я бы и взялся за это.

Члены комитета молча смотрели на Кларенса. Их лица выражали самые разные эмоции: от возмущения до крайнего разочарования.

— Вы выглядите такими потрясенными, — сказал Кларенс, делая вид, что искренне смущен, — я сказал что-то не так? Я имею в виду, что вы придерживались этого взгляда намного дольше меня. Может, я неверно понял? В чем проблема?

— Проблема в том, — сказала Мира, — что ты говоришь о теле мужчины, забывая о существовании еще одного тела — женщины! Право одного человека заканчивается там, где начинаются права другого.

— А, понимаю. Значит вы в действительности не сторонники свободного выбора? Ты это хочешь сказать?

— Нет, сторонники, но не изнасилований.

— Потому что в этом случае задействовано тело другого человека?

-Да.

— И что этот второй человек должен согласиться с решением первого, поскольку иначе это решение нравственно неверно? Я правильно понял?

— Да, — сказала Мира, — именно так.

— Хорошо. Понятно. Значит, если бы я показал вам медицинские и научные доказательства того, что в аборте задействовано тело второго человека, и аборт причиняет боль невинному существу, которое не согласно с абортом, то вы перестали бы

84

выступать в защиту свободного выбора? Вы это хотите сказать?

-Но...

— Я вижу, что должен пересмотреть свои взгляды, — сказал Кларенс, — может, нам всем нужно это сделать? Да, думаю, я напишу эту статью. Аборты и изнасилования... Почему бы нам не выступать в защиту и того, и другого.

— Нам не смешно, Кларенс, — сказал Джереми.

— Женщинам, которых насилуют, и детям, которые умирают при абортах, тоже не смешно. Я постоянно слышу, как одни Говорят, что это настоящие младенцы, которых убивают, а другие — что это просто сгусток материи. Поэтому я подумал: мо-жет, вместе с этой статьей, которую вы поручаете мне написать, мы поместим несколько фотографий абортированных детей? Ну, как та фотография сердца, которую мы поместили в статье о пересадке сердца. Тогда люди смогут взглянуть на реальные доказательства и решить для себя, ребенок это или сгусток ма-терии. Что скажете?

. — Ты отвратителен, — сказала Мира.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты хочешь опубликовать эти фотографии? Да от них вы-ворачивает.

— А, понял. Значит, от демонстрации фотографий убитых Детей тебя выворачивает, а от выступления в поддержку их убийства — нет?

— Кларенс, дискуссия окончена, — сказал Джесс, — и ты не получил разрешения на очередную статью об абортах. Ты понял?

— Это все мое непонимание, — сказал Кларенс. — Помните, Как «Трибьюн» выступила в поддержку закона об обязательном использовании ремня безопасности вместо того, чтобы защищать права людей на свободный выбор, пристегивать им ремень или нет? Я понял. Вы не имеете права рисковать своей жизнью, не пристегнув ремень безопасности, но у вас есть право убивать невинного ребенка через аборт. Теперь все ясно. Знаете, когда я пришел в «Трибьюн», мы были более рьяными поборниками свободного выбора, чем сейчас.

— То есть? — спросил Джесс.

— Ну, тогда вам разрешали курить в столовой. Помните? «Трибьюн» придерживалась взгляда сторонников свободного Выбора в отношении курения. Теперь же повсюду развешены знаки, гласящие, что вы не можете курить.

85

— Потому что сигаретный дым вредит другим людям, — сказала Майнди.

— Верно, — ответил Кларенс, — а тебе не кажется, что аборты вредят детям?

— Но я...

— Прекрати, Майнди. Ты только поддерживаешь его, — сказала Мира.

Джесс вздохнул.

— Ладно, здесь стало слишком жарко. Давай те сделаем пятиминутный перерыв и потом вернемся к письму Знгстрома.

— Да, сделай перерыв, Майнди, — сказал Кларенс, — может, пойди куда-нибудь и покури. Я имею в виду, если сможешь найти в этом здании место, где можно свободно сделать выбор в чем-нибудь, кроме убийства детей.

Крутой и Тай подъехали к магазину «Семь-одиннадцать», где со стороны проезжей части околачивались, пританцовывая от холода, ребята. Здесь были все — от главарей банды до «малышей».

— Привет, «кореша»! — братки хлопнули по ладоням.

— Эй, Крутой, что это с тобой за малыш?

— Это что там за тип подает голос? — спросил Крутой.

— Что за тип? Ты сам тип, кузен!

— Призрак! Как живешь, братишка?

Крутой и Призрак обнялись, похлопав друг друга по спине, демонстрируя почтение офицеров в присутствии солдат. Тай никогда не видел Серого Призрака так близко, и вот ему представилась