Слова закончились, потому что я никак не могла придумать, что понимаю, восседая на крайне некомфортном ящике.

— Спинка сейчас реально появится, — сообщил Валерий.

Я встала.

— Нет, нет, — велел мастер, — оставайтесь сидеть.

Я вернулась на место.

— А теперь подскакивайте, — приказал Березов. — Не поднимаясь.

Ощущая себя полной идиоткой, я начала подпрыгивать. Валера молча смотрел на меня.

— Ничего не происходит, — отметил Женя.

— Дарья плохо работает! — рассердился Березов. — Ну, прибавьте усилий! Стукните как следует задницей по крышке!

— Слово «задница» неуместно, — занервничала подошедшая к нам Таня, — нам оно в эфире не нужно.

— Уберем при монтаже, — пообещала Саша. — Долго еще бабе на деревяшке выкаблучиваться?

— Че случиться-то должно? — спросил Женя.

— Если Дарья постарается, — обиженно объяснил Березов, — изо всей силы стукнет задницей, ох, простите, ягодичной мышцей, то будет восторг и удивление. Вы такого еще не видели.

— Точно, — согласилась Саша, — до сих пор никто перед нами вот так не выделывался.

Я встала на ноги, а затем всем своим весом обрушилась на ящик. Послышался треск.

— Прикол, она его сломала! — заржал Женя. — Или, лучше сказать, проколола. Очень уж тощенькая дамочка.

Я не успела обидеться на глупое замечание парня, потому что деревяшка, на которую со всего размаха опустилась моя попа, неожиданно разъехалась. И мне, не ожидавшей такого казуса, не удалось вовремя вскочить. Я, потеряв опору, упала внутрь ящика… Но тут же стала стремительно подниматься.

— Мама! — пропищала я, хватаясь со страху за что-то, попавшее под руку. — Ой, помогите!

Раздался щелчок, сиденье покачнулось и замерло.

— Ну ваще, — засмеялась Саша. — Офигеваю так, словно зимой по тайге в ластах иду. Она ж теперь на столе сидит.

Я осторожно осмотрелась. Ну и ну! А ведь и правда, ящик превратился в столик, стоящий на одной ноге.

— Понимаете, как здорово? — ликовал Валерий. — Если вы живете в пятиметровой комнате, то не имеете возможности поставить в ней обеденный гарнитур, кровать, мягкую мебель. И как быть? Отказаться от простых человеческих радостей вроде приема друзей? До недавнего времени на этот вопрос был только один ответ: «Да». Но теперь благодаря моему таланту есть трансформерное столодиванокресло. Оно занимает минимум места. Только что Дарья продемонстрировала, как легко новаторское изобретение делается столом.

— Возник вопрос, — остановила Березова журналистка. — Даша подпрыгнула, ящик превратился в обеденный стол. А если я не хочу есть? Телик, в кресле сидя, посмотреть охота, тогда как?

— Экие вы, женщины, суетливые, — укорил ведущую столяр, — никогда не дадите до конца сказать. Желаете получить диван? Минутку! Дарья, стукните посильней кулаками по столешнице.

Мне хотелось поскорей завершить съемку, поэтому я со всей старательностью вмазала по столешнице. Стол заскрипел, застонал, начал качаться и… Доска наклонилась, я съехала на пол, сверху на меня свалилось нечто огромное. Я зажмурилась. Из горла вырвался крик:

— Помогите!

— Ее сейчас раздавит! — заорала Таня. — Валера, сделай что-нибудь!

— Спокойно, — прогремел Березов, — все под контролем.

Я приподняла одно веко и выдохнула. Вначале мне показалось, что на меня рушится нечто вроде египетской пирамиды, но сейчас стало понятно: я лежу на полу под доской, которая покоится на четырех ножках.

— Ой, диван! — засмеялся Женя. — Вот прикол!

— Видите, сколь удобна придуманная мною мебель? — гордо спросил Березов.

Я уловила запах жвачки, прямо к моему лицу просунулся микрофон.

— Дарья, прокомментируйте свои ощущения, — попросила Саша. — Уютно ли вам?

— Просто замечательно, — прокряхтела я, выползая из-под софы, — отличная штука.

— Можете сесть на диванчик? — попросила Саша.

Я опустилась на тощий матрасик, непонятно откуда взявшийся.

— Ну что, Дарья, купите трансформер? — поинтересовалась Александра.

— А как его снова превратить в тумбу? — задал вопрос Женя.

— Легче легкого! — азартно воскликнул Валерий.

Прежде чем я успела сообразить, что он собирается сделать, мастер пнул диван ногой. Подлокотники вздыбились и начали стремительно сближаться. Я, почуяв неладное, хотела вскочить, но не успела, потому что сиденье вмиг задралось, а спинка дивана ухнула вниз и шлепнулась на меня. Бумс! Меня сдавило со всех сторон, ноги подтянулись к подбородку, голова ушла в колени, руки прижало к бокам.

— Спасите! — закричала я, но из груди вырвался лишь писк.

— Она осталась внутри, — донесся издалека голос Жени.

Потом послышался стук и вопль Тани.

— Даша, Даша! Ответь, ты жива? Скорей!

— Да! — завопила я, но звук снова не вылетел наружу.

— Вы ее раздавили! — завизжала Татьяна. — Ах ты мерзкий слесарь! Ты урод! Ты …!

Я изумилась. Кто бы мог подумать, что мать Лёни, интеллигентная, мило краснеющая, если кто-то в ее присутствии произносит грубое слово, дама способна столь виртуозно ругаться?

— Ты и представить себе не можешь, — бесновалась Танюша, — что со мной полковник Дегтярев сделает! Боже! Боже! Эй, немедленно открой этот гроб! Этот …!

— По-моему, из щели кровь течет, — вякнул Женя.

— Снимай скорей, — велела ему Саша, — эксклюзивник поймали.

А меня обуял ужас. Мгновенно вспотели уши и невероятно зачесалась спина. Чтобы избавиться от зуда, я попыталась поелозить лопатками по деревяшке, которая лежала сверху. Послышался щелчок, «потолок» откинулся. Я высунулась наружу.

— Роднуля! — завопила Татьяна. — Ты жива! О, слава богу! А то я уже видела, как тащусь по пыльной дороге на каторгу, к ноге цепью приковано ядро, а сзади топает полковник с розгами и лупит меня ими по спине.

— Каторгу давно отменили, — прокряхтела я, выбираясь из «капкана», — заключенных к месту отбывания наказания доставляют по железной дороге. Не скажу, что им комфортно, осужденным тесно, и кормят их плохо. Но — не совершай преступлений, и будешь путешествовать в купе в компании с жареной курицей. И, думаю, Дегтярев не настолько меня любит, чтобы за тобой пешком много километров плестись.

— Вау! Кровь! — завопила Таня. — Жуть! Кошмар! У тебя вся кофта красная!

Я, уже успевшая слегка успокоиться, взглянула на свою блузку и, постаравшись удержаться на ногах, прошептала:

— Выглядит жутко, но у меня ничего не болит.

Валерий бесцеремонно ощупал мою одежду и засмеялся.