— Нарадас? — машинально спросил Гарион.

— Нет. Какой-то чернобородый.

— Тогда Харакан?

— Мало ли людей носят бороды, Гарион. Мне хотелось быиметь точное подтверждение. Это вовсе не значит, что я против того, чтобыизрезать Харакана на мелкие кусочки, просто мне не хотелось бы позволитьистинному виновнику уйти от ответственности только потому, что я слишком многовнимания уделил нашему старому знакомому. — Лицо его помрачнело. — Ивсе-таки очень похоже на правду сказанное Келбором: что этот добровольныйпомощник из Маллореи организовал и принял участие в убийстве Берты. Вот такуюуслугу он оказал Хонетам.

— Как хочется, чтобы ты пошел помылся, принцХелдар, — не выдержала Сенедра. — Что заставило тебя искать убежища вкуче мусора?

Шелк пожал плечами.

— Мой последний визит прервали — несколько человекпогнались за мной. Этот снег, скажу я вам, здорово затрудняет работу:преследователям легко было найти меня по следу, поэтому понадобилось хорошееместо, чтобы спрятаться, а тут эта мусорная куча. — Егопередернуло. — «В Тол-Хонете никогда не бывает снега».

— Вы не можете себе представить, от скольких людей яслышал сегодня эту фразу, — заметил Гарион.

— Как хотите, но я думаю, что нам надо уходитьнемедленно, — заявил Шелк.

— Зачем? — не понял Дарник. — Тебя же непоймали?

— Ты забываешь о следах, Дарник. — Шелк приподнялногу. — Ривская обувь имеет особенности. Она удобная, но след у нее —специфический. Я считаю, что это только вопрос времени. Кто-нибудь сложит всефакты один к одному — и… Мне мало радости бегать от убийц, которых пошлютХонеты, хоть они и неумехи.

Дверь тихо отворилась. Шелк сразу напрягся, его рука юркнулапод грязную одежду, где наверняка был кинжал, и не один.

Плавно вошла Бархотка в светлом парчовом платье и, затворивза собой дверь, обратилась к присутствующим:

— Мои дорогие, а вы сегодня не нервничаете?

— Что вы здесь делаете? — резко спросил Шелк.

— Как что? Я была на императорском балу. Вы даже непредставляете себе, сколько сплетен можно услышать на таком мероприятии. Весьзал гудел после несчастных случаев, приключившихся с Хонетами за последние паруночей. При таких обстоятельствах нам пора убираться отсюда, а то как бы чего невышло.

— Кому это «нам»?

— О, разве я вам не сказала, что поеду с вами?

— Вы не поедете с нами, — отрезал Белгарат.

— Так не хочется противоречить вам, опочтеннейший, — с сожалением в голосе произнесла Бархотка, — но ядействую по приказам. — Она повернулась к Шелку. — Мой дядя нервозновоспринимает некоторые ваши действия в течение нескольких последних лет. Ондоверяет вам, и вы никогда не должны в этом сомневаться, однако хочет, чтобыкто-нибудь присматривал за вами. — Лизелль нахмурилась. — Я думаю, онбудет немало рассержен, узнав о ваших недавних ночных странствиях по домамХонетов.

— Вы знаете правила игры, Лизелль, — сказал ейШелк. — Берта была одной из наших, а мы такие вещи не спускаем.

— Конечно, конечно. Но Дротик предпочитает, чтобыотмщение осуществлялось по его личным приказам, а ваша поспешнаясамодеятельность лишила его возможности покомандовать. Вы слишком независимы,Шелк. И он прав: за вами надо присматривать. — Она слегка надулагубки. — Однако я должна признать, что работа выполнена на высоком уровне.

— А теперь выслушайте меня, уважаемая, — сердитопрервал ее Белгарат. — Вы ошибаетесь, если думаете, что я совершаю тур позаказу драснийской разведки.

Бархотка одарила Белгарата обезоруживающей улыбкой и ласковопогладила по заросшей щеке.

— Ну ладно, успокойтесь, — сказала она, уверенноглядя на него карими глазами. — Будьте же разумны. Не цивилизованнее ли —и удобнее для меня — будет, если я отправлюсь вместе с вами, а не следом завами? Я, многоуважаемый, собираюсь выполнять полученные приказания, нравитсявам это или нет.

— И почему это я должен находиться в окружении женщин,которые не намерены слушаться моих слов?

— Потому что мы любим вас, о бессмертный, —вызывающе ответила Лизелль. — Вы — мечта каждой женщины, и мы следуем завами из слепой преданности.

— Ну все, хватит! — угрожающим тоном заявилБелгарат. — Вы с нами не идете — вот вам окончательный ответ!

«Ты знаешь, — зазвучал в голове Гариона бесстрастныйголос, — я думал, что наконец исключил трудности, которые были у меня сБелгаратом. Но сейчас в нем говорит тупое упрямство. Он не смог бы привестиникаких аргументов в пользу этого своенравного решения и делает это только длятого, чтобы раздражать меня».

— Так ты считаешь, что ей надо пойти с нами? —выпалил Гарион вслух и даже сам вздрогнул от неожиданности.

«Конечно. Зачем же, по-твоему, я преодолевал такиетрудности, чтобы обеспечить ее появление в Тол-Хонете еще до того, как вытронетесь в дальнейший путь? А ну-ка скажи ему».

Но выражение лица Белгарата подсказало Гариону, что егонечаянно произнесенные вслух слова уже дошли до Белгарата и тот понял, чтоперестарался.

— Что, новое посещение, как я понимаю? — произнесБелгарат усталым голосом.

— Да, дедушка, — ответил Гарион. — Боюсь, чтода.

— Значит, она идет с нами?

Гарион кивнул.

«Мне нравится видеть его лицо, когда он понимает свою неправоту», — снова зазвучал в голове Гариона тот же бесстрастный голос.

Полгара засмеялась.

— Чего тут веселого, Пол? — не понял Белгарат.

— Да так, ничего, отец, — с невинным видомответила Полгара.

Белгарат внезапно воздел руки к небу.

— Давай, — недовольно произнес он, — зовивесь Тол-Хонет, пусть все идут с нами. Я не возражаю.

— Ой, отец, — обратилась к нему Полгара, — ненадо быть таким занудливым.

— Занудливым? Пол, что это за язык? Ты следи за собой.

— О, это непросто, отец. А теперь нам надо бы составитькое-какие планы.