Тоф бесстрастно направил свою лошадь между лошадью Лизелль ибродягой и оттер бродягу тюками с поклажей, притороченными к седлу его лошади.

— Эй, ты кого толкаешь?! — закричал пьяный, ударивпо мешку.

Тогда, не меняя выражения лица, Тоф снял один мешок итреснул им пьяницу сбоку так, что тот отлетел в сточную канаву.

— О, спасибо вам, — с милой улыбкой поблагодарилаБархотка гиганта, а тот в ответ учтиво наклонил голову.

— И из-за чего же они дерутся? — удивиласьСенедра.

— Это способ погреться, — ответил Шелк. —Дрова в Тол-Хонете дороги, а дружеская потасовка разгоняет кровь. Я думал, этолюбому ясно.

— Издеваешься?

— Как можно?!

— Подколоть человека — это у него в крови, вашевеличество, — заметила Бархотка.

— Лизелль, — обратилась к ней Сенедра, —поскольку мы теперь держим путь вместе, давайте отбросим в сторонуформальности. Меня зовут Сенедра.

— Если ваше величество предпочитает так…

— Мое величество предпочитает.

— Ну что ж, тогда Сенедра, — с милой улыбкойпроизнесла блондинка.

Они ехали по неосвещенным улицам города, пока дорогу им непреградила темная махина городской стены.

— Так, теперь сюда, — сказала Бархотка, икавалькада следом за ней свернула на узкую улочку между стеной и длинным рядомскладов.

Вскоре они подъехали к крепкому двухэтажному зданию. Камниего казались черными от воды и блестели. Дом имел внутренний двор, в которыйвели прочные ворота. Узкие окна были плотно закрыты ставнями, над воротамивисел единственный источник света — фонарь.

Бархотка осторожно слезла с лошади, стараясь не испачкатьподол в снежном месиве, потом подошла к воротам и потянула за веревку. Во дворезвякнул маленький колокольчик. Им ответил голос изнутри — это был дворник.Бархотка коротко поговорила с ним, затем загремела цепь, и ворота отворились.Девушка ввела свою лошадь во двор, за ней последовала и остальная группа. Водворе Гарион с любопытством огляделся. Снег здесь был убран, и булыжноепокрытие двора блестело под продолжавшим сеять дождем. Под навесом стоялонесколько оседланных лошадей, а у прочных дверей дома Гарион увидел дведобротные и удобные кареты.

— Нам можно пройти в дом? — спросила Сенедра, слюбопытством оглядываясь в новом месте.

Бархотка задумчиво посмотрела на Сенедру, а затем взглянулана Эрионда.

— Возможно, это не самая хорошая идея, —промолвила она.

Откуда-то из дома донесся приглушенный смех, а затем —пронзительный женский визг.

Полгара подняла бровь и решительно произнесла:

— Я думаю, Лизелль права. Лучше подождем здесь.

— Я взрослая женщина, госпожа Полгара, — несогласилась с ней Сенедра.

— Ты не настолько взрослая, дорогая.

— Вы не проводите меня в дом, принц Хелдар? —обратилась Бархотка к Шелку.

— Появление одинокой женщины в этом доме может быть неправильно истолковано.

— Разумеется, — откликнулся Шелк.

— Мы там не задержимся, — заверила Лизелльостальных, потом в сопровождении Шелка подошла к двери, тихонько постучала, ией тут же открыли.

— Никак не могу понять, почему бы нам не подождатьвнутри, в тепле и уюте, — недовольным голоском произнесла Сенедра, ежась иплотнее закутываясь в накидку.

— Думаю, что поймешь, когда очутишься там, —ответила ей Полгара. — А немного дождя тебе не повредит.

— Да что уж такого плохого в этом доме?

Снова донесся визг, который сменил взрыв смеха.

— Хотя бы это, — сказала Полгара.

Сенедра с удивлением взглянула на Полгару.

— Ты хочешь сказать, это один из… тех домов? — Иона густо покраснела.

— По всем признакам, да.

Четверть часа спустя в глубине двора что-то загремело, азатем со скрипом отворилась наклонная дверь. Из нее появился Шелк с тусклымфонарем.

— Надо отвести лошадей вниз, — объявил он.

— А куда это мы идем? — спросил его Гарион.

— В подвал. Этот дом полон сюрпризов.

Цепочкой путники стали спускаться, ведя за собой испуганныхлошадей.

Откуда-то снизу доносился плеск воды. И вот наконец ониувидели проход в просторное помещение со сферическим потолком, полуосвещенноедымными факелами.

В центре помещения был бассейн со спокойной, словномаслянистой, водой. Вдоль трех его сторон шли узкие мостки, и к одному из нихбыла причалена солидных размеров лодка с десятком гребцов, одетых в темное, покаждому борту.

Бархотка остановилась на причале рядом с лодкой.

— Мы можем переправляться только по двое за раз, —объявила она, и ее голос гулко отразился от высокого потолка. — Это из-залошадей.

— Переправляться? — удивилась Сенедра. — Кудапереправляться?

— На южный берег Недраны, — ответила ей Бархотка.

— Но мы же еще в стенах города!

— На самом деле мы под стенами города, Сенедра.Единственной преградой между нами и рекой являются две мраморные плиты,прикрывающие канал снаружи.

Где-то в темноте со скрежетом заработал ворот, и внешняястена подземной гавани стала раздвигаться в стороны, держась на мощных, хорошосмазанных металлических петлях. Зрелище было впечатляющее. В промежутке междурасходящимися каменными плитами стало видно мирно текущую реку, кипящую поддождевыми каплями. Противоположный берег реки скрывался за пеленой тумана.

— Умно придумано, — с восхищением отозвалсяБелгарат. — И сколько этот дом здесь стоит?

— Века, — ответила Бархотка. — Он былпостроен, чтобы осуществлять любые желания любого человека. Случилось так, чтоодин из клиентов захотел исчезать отсюда — и появляться — незамеченным. Длянего все это и соорудили.

— А ты как узнала об этом? — спросил Гарион.

Она пожала плечами.

— Домом владела Берта. Она и сообщила Дротику о здешнихсекретах.

Шелк вздохнул.

— Она даже из могилы помогает мне.