что мы едем в страну с самой продвинутой экономикой на планете и с самой развитой инфраструктурой для путешественников и отдыхающих.

Это был ход конём. Винга Реймза задело моё предположение о том, что в его великолепной стране может быть недостаточно удобств для туристов. Он беспокойно почесал лысину.

– Вот что я вам предлагаю. Я вам дам адрес гостиницы здесь в Лос Анджелесе, рядом с аэропортом. Впишите его в карту, – миролюбиво сказал Винг.

– Но мы не собираемся сегодня ночевать в Лос Анджелесе. Я же Вам объяснила, что мы планируем сразу ехать на север. Надеемся доехать до Санта-Барбары и остановиться там. Но если припозднимся, то сделаем первый привал в Санта-Монике. Или в Малибу.

– Ну и хорошо, ночуйте где угодно. Вы адрес гостиницы только впишите в карту, и дело с концом. Для проформы, – почти заговорщицким тоном проговорил офицер Винг. Мне даже почудилось, что он подмигнул.

И тогда я сделала ход английской королевой.

– Вы что же, – возмущенно произнесла я. – подбиваете меня на вранье? Знаете, я должна Вам кое в чем признаться. Год назад мы совершили поездку из Нью-Йорка в Чикаго. В Нью-Йорке мы три дня ночевали в гостинице, которую оплатили заранее. Ее адрес мы указали по прибытии как место нашего проживания во время визита в Америку. А после Нью-Йорка мы арендовали автомобиль и колесили по стране, останавливаясь по разным другим адресам. Мне до сих пор стыдно перед американскими властями за то, что при пересечении границ США я скрыла правду, не указав все адреса наших стоянок. И теперь вы меня принуждаете к еще большему подлогу? Вписать в иммиграционную карту адрес гостиницы, в которой я не собираюсь останавливаться? Да я не опустилась бы до такого вранья, даже если бы мой спутник не был уважаемым профессором географии, приехавшим в вашу страну исключительно из научного интереса к ее природному разнообразию!

Винг Реймз получил удар поддых. Его только что заподозрили в попытке склонить почтенных иностранцев к подлогу. В агитации обмануть американские власти. «Мне надо проконсультироваться», -пробормотал он, нацепил на взмокшую лысину чёрную фуражку с серебряной бляхой и, с видимым трудом высвободив своё грузное тело из-под тисков стойки-будки паспортного контроля, удалился в неизвестном направлении.

Почтенный профессор Солнцев все это время стоял рядом со мной и выглядел озадаченным и потерянным. Он мало что понял из моих напряжённых переговоров с пограничными офицерами, но чувствовал, что дело дрянь. Воспользовавшись паузой, я подробно изложила профессору суть проблемы. «Русские не сдаются! Обратно не уедем, пока не увидим Большой Каньон!», – в заключение пообещала я пригорюнившемуся штурману Солнцеву.

Тем временем, по ту сторону линии паспортного контроля собралась целая толпа офицеров-пограничников в черных рубашках с нашивками. В центре толпы стоял наш Винг и оживленно жестикулировал. На лицах у офицеров, стоявших вокруг него, отображалась активная работа мысли. Они все как один приподнимали свои фуражки и почесывали затылки.

Выражение лица, с которым Винг Реймз вернулся к нам по завершении совещания с коллегами, говорило о том, что верное решение найдено.

– Мы разрешаем вам въезд в нашу страну, – штампуя наши паспорта, торжественно обратился ко мне офицер. – Судя по вашему умению вести дискуссию, у вас очень высокое Ай Кью. А значит, у нас есть надежда, что во время пребывания в Америке вы будет себя вести как добропорядочные граждане.

И даже навигатор морочит нам голову

Ночевать в день прилета нам все таки пришлось в Лос Анджелесе. Иммиграционная коллизия и затянувшееся получение арендованного автомобиля нас сильно задержали, и движение на колёсах из аэропорта мы начали уже в сумерках. Уже в полной темноте мы упрямо стремились выбраться из непролазных джунглей дорожных развязок чудовищного мегаполиса. Нас подвёл навигатор, взятый напрокат впридачу к машине. Перед началом движения мы задали ему цель вести нас на Санта Барбару. Не прошло и пяти минут, как на экране навигатора появилось изображение автомобильчика, ползущего вдоль береговой линии. Значит, верной дорогой едем, порадовались мы – шоссе на Санта Барбару как раз должно пролегать вдоль кромки океана.

Звук у навигатора был выключен, но разбираться в устройстве кнопок, регулирующих громкость, уже не было времени и сил. Поэтому мы просто ехали прямо, уверенные, что иконка автомобиля, слабо телепаясь параллельно синеве воды на экране, ведет нас в правильном направлении. Вскоре мы заподозрили, будто что-то здесь не так. Притормозив, мы открыли окна машины, но не услышали шума океана и не ощутили освежающего дуновения морского ветра. Остановившись на обочине, мы вышли и оглянулись по сторонам. Вокруг нас высился частокол разновеликих зданий и струился разноцветный свет иллюминации жилых кварталов. Поблизости маячила рекламная вывеска супермаркета. Я побежала навстречу огням, оставив встревоженного штурмана дожидаться меня на обочине. В руке я держала невыключенный навигатор, на экране которого продолжало трепыхаться изображение автомобиля. Причем у самой воды, что не очень совпадало с действительностью.

В супермаркете я поймала за рукав первого попавшегося охранника, молодого и очень толстого латиноса с добродушной физиономией.

– Вы не подскажете, как далеко отсюда океан?

– Милях в десяти, не меньше, – ответил приветливый охранник.

– Так почему же тогда наш навигатор показывает, что мы едем вдоль самого берега?

Латинос взглянул на экран с удивлением и предположил, что навигатор, должно быть, неисправен. На чистом листке бумаги охранник стал рисовать схему проезда в ближайшую прибрежную часть города. «Сделаете один поворот налево, два поворота направо, три поворота налево, уйдёте под горку, подниметесь вверх, пересечёте четыре светофора…» «Спасибо, спасибо!», – торопливо протараторила я так основательно пытающемуся мне помочь охраннику. Схватила листок и понеслась обратно к машине, зная наверняка, что профессор Солнцев уже начал сходить с ума от ужаса перед тем, что он остался один на один с чужим городом, чужой страной, чужим языком.

Не было и речи о том, чтобы в темноте искать дорогу, следуя нарисованной от руки схеме движения. Мы тормознули у первого же мотеля, встреченного на пути. Он оказался сносным и стал местом нашего первого ночлега в автотурне по южным штатам Америки.

Утром следующего дня я с досадой разглядывала навигатор с мерно шевелящимся автомобильчиком на экране. Первым делом надо возвращаться в пункт автопроката в аэропорту, чтобы получить другой навигатор взамен неисправного. И вдруг меня осенило: автомобильчик не движется, а топчется на месте. Навигатор находится не в режиме работы, а в режиме демонстрации цветовой гаммы экрана. Оттого и показывал не что-нибудь, а яркий синий цвет воды. Мозги мои были слишком уставшими, чтобы осознать это вчера после десятичасового перелёта из Англии в Америку и изнуряющей интеллектуальной битвы с пограничниками.

Бодро и умело пощёлкав кнопками, я перевела навигатор в нужный режим. Приборчик был исправен и прекрасно работал. С его помощью мы быстро выбрались из мегаполиса и взяли нужный северный курс по Тихоокеанскому шоссе. Прокатились по Санта-Монике. Пообедали в Малибу. И решили не продолжать движение на север, в сторону Санта-Барбары. На что нам она, когда вся жизнь вокруг нас – сплошная мыльная опера?

Вчерашний день задал нам трепака. Нас не хотели выпускать из Англии, нас не хотели впускать в Америку, и даже электронный гаджет поглумился над нами, чуть не запихав нас в бездонный рукав каменных дебрей незнакомого города.

После Малибу мы свернули на шоссе, ведущее на восток, в горы. Далее путешествие наше пошло как по маслу.

Большой каньон, шт. Аризона, 2012 г. «У края бездны, падающей вниз, сойдет простое откровенье о том, что наша суетная жизнь для времени – мгновенье»

Шпионские страсти от Беркшира до Невады

Была середина мая, и по Англии катилась бурная весна. Зелень на газоне стала сочной, будто отлакированной. Деревья вдоль улиц сплошь покрылись белыми, розовыми и сиреневыми шапками из крупных цветов. Только во время цветения в мае вспоминаешь о том, что эти деревья называются магнолии. Потому что в другое время года как-то невозможно себе представить, что эти тропические растения могут произрастать и так пышно