Накрыв ладонью ее грудь, Дмитрий прижал Жасмин так, чтобы та почувствовала его возбужденный член. Жасмин задохнулась, не в силах сдержать слезы.

– Поверь, Джес, я никогда раньше не испытывал страсти, вспыхнувшей между нами… Неужели ты откажешься от этого?

Она потерлась губами о его подбородок и прошептала:

– Я должна.

Как наслаждение могло обернуться проклятием? Ее тело дрожало от сексуального возбуждения, которое она, казалось, не в силах побороть. Жасмин напрягла спину и оттолкнула его в последний раз.

– Я не выйду за тебя замуж, Дмитрий. Впервые за долгие годы я скинула с плеч груз чужих грехов и ошибок. Не желаю снова стать чьей-то заложницей. – Она чуть не добавила: «Даже твоей».

– Но ты ни в чем не будешь нуждаться, обещаю. Как ты не понимаешь…

– Речь идет о совести, твоей совести. Надеешься с моей помощью искупить вину перед всеми, кому не помог: не спас мать, Эндрю, не избавил меня от постыдной работы… – Ее душили слезы. – Ты всего лишь хочешь выглядеть лучше в собственных глазах.

– Я знаю о твоих чувствах ко мне. – Дмитрий уже не сдерживал злость и обиду, словно Жасмин унизила его, и одна была виновата перед ним. – Та ночь дорого стоила тебе. Разве это ничего не значит теперь, когда я отдаю тебе всего себя?

Странно, что земля продолжала вращаться после того, как разбилось сердце, думала Жасмин.

– Моя любовь к тебе слишком глубока, и я не позволю, чтобы она сломала меня, Дмитрий. Я люблю тебя так сильно, что не могу заглушить крик моей души о том, что глупо отказываться от тебя. Мне бы надо схватить обеими руками и удержать то немногое, что ты готов мне дать. – Жасмин сжала голову руками. – Этот крик никогда не замрет во мне. Никогда.

– Тогда прислушайся к нему, дорогая. Раз в жизни сделай что-то себе на пользу. Не уходи, Джес.

Ухватившись за ручку двери, Жасмин оглянулась. Больнее всего, что он не понимал ее. Ему невдомек, какая мука покидать его, но еще мучительнее принять то малое, что он давал, когда нужен ей весь.

Дмитрий двинулся к ней, но Жасмин покачала головой:

– Нет, не трогай меня и не приходи в мою комнату… Не причиняй мне боли, Дмитрий, пожалуйста.

Ночью Дмитрий не сомкнул глаз. Он метался по комнате, как тигр в клетке. Такое было с ним лишь однажды, когда Янис впервые привез его в свой дом и назвал этот период «приручением дикого зверя». Дмитрий усилием воли удерживал себя в кабинете: больше всего ему хотелось пойти к Жасмин и образумить ее единственным известным ему способом, но он твердил себе, что она заслуживает лучшей участи.

Он ходил из угла в угол, пил, снова ходил, придумывая, как вернуть ее, но до утра так и не нашел решения. Зато Дмитрий укрепился в мысли, что Жасмин должна остаться с ним. Его охватывала паника, что он потерял ее навсегда. Эта потеря казалась самой страшной из всех потерь.

Всю сознательную жизнь Дмитрий страдал от неспособности чувствовать и винил в этом отца, убившего мать, иссушившего его душу, но зато теперь Дмитрий захлебывался эмоциями.

Только крепкий горячий кофе мог вернуть ему присутствие духа. Взлохмаченный, в распахнутой на груди рубашке, он спустился к завтраку. Запах свежей выпечки и кофе витал в комнате, непривычно тихой после отъезда гостей. Ставрос в свитере и джинсах, с мокрыми после душа волосами олицетворял семейное счастье. Их взгляды встретились. Ставрос пододвинул Дмитрию чашку с дымящимся крепким напитком.

– Выглядишь ужасно.

– Почему ты не в постели с женой? Или почему еще не уехал? Теперь это мой дом.

Подняв брови, Ставрос удивленно смотрел на него:

– Я ждал тебя.

Сделав глоток, Дмитрий почувствовал, как жизнь медленно возвращается к нему. Потерев подбородок, он укололся о щетину. Вероятно, он похож на неандертальца. Надо побриться и принять душ, прежде чем идти к ней. Он не знал, что скажет Жасмин.

«Ты любишь меня, Дмитрий?» Он предложил ей все, но она хотела то, чего он не мог дать. В жизни он не испытывал такого смятения. В одну ночь он потерял бесценное сокровище, которым владел, не догадываясь об этом. Ни на секунду Дмитрий не сомневался, что Жасмин скажет «да». Если она любила его, то почему отвергла?

Допив кофе, Дмитрий повернулся к двери, забыв о хороших манерах. Никто, кроме Жасмин, не знал, что скрывает его маска, обращенная к миру. Она бросала вызов, дразнила, пока не заставила его открыться и снова стать самим собой. Он не позволит ей уйти.

Дмитрий был у двери, когда услышал голос Ставроса.

– Ее там нет.

Дмитрий вздрогнул, как от удара. У него перехватило дыхание, словно земля ушла из-под ног. Ни на секунду он не усомнился, что Ставрос говорит о Жасмин, а не о Леа. Злость вернула его к жизни.

– Что это значит?

– Жасмин ждала, когда Леа спустится. Она умоляла помочь ей уехать, говорила, что не останется ни на минуту. Я отправил ее на самолете.

Дмитрий словно окаменел:

– Ты разрешил ей вернуться в дыру, которую она называла домом?

– Жасмин не собиралась возвращаться туда и просила Леа дать ей любую работу. Готова была разносить кофе на фабрике. Поскольку через два дня у нее фотопробы, Леа настояла, чтобы Жасмин пожила в ее старой квартире в Афинах и сама поехала с ней, потому что Жасмин едва держалась на ногах.

Дмитрий упал на стул и обхватил голову руками, благодарный Ставросу и Леа за их бесконечную доброту. Он одновременно испытал радость и отчаяние. Хорошо, что Жасмин в безопасности, что оставила его… Почему же он не испытывает облегчения? Более того, у него чувство, что он потерял часть самого себя. Если у него возникла такая привязанность к Жасмин за пару недель, что было бы через месяц, через годы совместной жизни, если бы они поженились?

Вдруг он понял ее панику перед выбором, который он предложил. Дмитрий осознал, какую внутреннюю силу проявила Жасмин, отказавшись от него. До него дошел смысл ее слов: он думал не о ней, а о себе и о том, чтобы облегчить свою вину. Он хотел удержать ее рядом, взять все, что она готова предложить, не давая ничего взамен. Разве не так он вел себя всегда? Потрясение от смерти матери превратило его в бесчувственного потребителя легких удовольствий, избегающего любой привязанности.

Сможет ли он измениться? Готов ли перенести боль, если не сумеет вернуть Жасмин? Что лучше: страдание или душевная пустота?

Дмитрий почувствовал руку друга на плече.

– Думал, ты разозлишься из-за моего вмешательства, – сочувственно сказал Ставрос. – Полезешь на меня с кулаками.

Дмитрий испытал горькое унижение. Когда он заговорил, его голос дрожал от эмоций:

– За что? Ты сделал то, чего я не сумел, – позаботился о ней. Всеми силами мне хотелось зачеркнуть прошлое, однако…