кончено. Ничего и так не было и быть не могло. Но то малое, что возникло, между нами, развеялось по ветру, словно песок.

– Я отвезу тебя домой, одна ты в таком состоянии не останешься.

– У тебя ресторан заказан, вот и иди туда. Мы закончили.

Последний раз взглянув на него своего босса, я огибаю его по дуге и иду в сторону двери.

– Не делай, того, о чём будешь потом жалеть всю оставшуюся жизнь, Олеся, – летит мне в спину.

Я притормаживаю, хватаясь за дверную ручку.

– Спасибо. Учту.

18 Глава

Богдан не останавливает меня, давая возможность беспрепятственно уйти.

В приемной замечаю Илону, которая, закинув ногу на ногу, что-то неспешно листает в своем мобильном. Но как только слышит мои шаги, поднимает голову.

Мы встречаемся с ней взглядами, и женщина приподнимает уголки губ в подобии снисходительной усмешки.

Ни ревности в её взгляде, ни злости. Презрение и какое-то понимание. Хотя, думаю, вряд ли она понимает всю сложность нашей ситуации. Как и я не могу понять того, что их может связывать с Полянским. Какая нормальная женщина стала бы терпеть, видя, как её мужчина целует другую? Я бы точно не стала.

Возвращаюсь на рабочее место и, не обращая внимания на любопытную Айсель и прохаживающегося между оставшимися сотрудниками Левского, захлопываю свой ноутбук.

– Отнесла документы? – спрашивает Илья Юрьевич, останавливаясь у моего стола.

– Да. Нашего ничего у них нет. Или Богдан… – со злостью стискиваю зубы, прогоняя набегающие при звуке его имени слёзы. – … Алексеевич ничего не подписал.

– Он на месте? – встрепенувшись, Левский смотрит мимо меня.

– Да, но уже уходит. Я тоже пойду, ладно?

Коммерческий директор нетерпеливо взмахивает рукой, что я истолковываю как “вали куда хочешь”.

Выдергиваю провода из розетки и кладу телефон и ноутбук в сумку. Собираюсь как можно быстрее убраться из офиса. Не знаю вообще, вернусь ли я сюда завтра. Должна ли?

Что меня держит? Обязательства перед начальством? Деньги?

Да, деньги мне нужны, тем более если я решу всё-таки оставить этого малыша. Если решу… кого я обманываю… я уже так прикипела к мысли, что внутри меня развивается новая жизнь, что любые другие варианты, возникающие из-за нервов и злости, просто отметаю. Запрещаю себе о таком думать. Моя мама родила меня в двадцать лет. У них с отцом ничего не было. Ни бизнеса своего, ни квартиры. Добавьте к этому голодные девяностые. Но справились же как-то. Потому что держались вместе.

У меня есть семья. Полянский сделал свой выбор. Я тоже могу сделать свой. Я вернусь домой. Не сейчас, но ближе к родам точно уеду.

Пройдет ещё пару недель, и я скажу родным. Мама и отец вряд ли обрадуются, но уж точно не бросят. Не в правилах нашей семьи бросать своих в трудностях.

На удивление Айсель не останавливает меня, когда я подхватываю остальные свои вещи и, кивнув всем на прощание, быстрым шагом иду к лифтам. Хотя я вижу, что девушка не прочь опять поболтать. Она любопытная и взгляд у неё цепкий, но, кажется, на данный момент она мой единственный друг.

Когда выхожу из офиса, взгляд сам отыскивает машину Богдана. Стоит заведённая, но без хозяина. Значит, он ещё внутри, как и его Илона. Ресторан отменяется?

Чем она его так привлекает? Деньгами?

Всё в этом мире вращается вокруг денег. Можно купить почти всё. А как же любовь? Её тоже можно купить? Или он будет искать её на стороне? Как когда-то подцепил меня?

А она? Её устраивает такое положение вещей? Шпак… красивая женщина. Неужели она поставила на себе крест и жених, трахающий других, ей вполне подходит?

Запрещаю себе о них думать. Пусть вдвоём варятся в своём котле, который именуют отношениями.

Утром я выхожу из дома пораньше и, спустившись в метро, вместо привычного кофе покупаю себе стаканчик с чаем.

Вместо работы еду в клинику. За ночь у меня возникло несколько вопросов, на которые гугл дал мне противоречивые ответы, и я решаю уточнить их у врача. Тем более там осталась моя карточка, а я хочу забрать её себе. Скорее всего, я не буду наблюдаться и вести у них беременность. Возле моей съёмной квартиры находится обычная государственная клиника.

Около крыльца я замечаю рассхаживающего из стороны в сторону Полянского. Он курит и выглядит помятым и хмурым. Завидев меня, останавливается. Точным движением отправляет сигарету в ближайшую урну и начинает двигаться навстречу.

Останавливаюсь, смотря на него снизу вверх вопросительно.

– Пришла, значит. Всё уже решила? – хрипло спрашивает Богдан, засовывая руки в карманы.

Я поджимаю губы и, горделиво вздернув подбородок, веду плечом. Понимаю, о чём он говорит, и не собираюсь его ни в чём разубеждать.

– Как прошел вчерашний ужин? – спрашиваю вместо этого.

– Олеся… – устало говорит Полянский, кажется соображая, что я и не думаю рассказывать ему о своих планах. – Как ты себя чувствуешь? Ты ела?

– Ты всё ещё помолвлен? – спрашиваю напрямую.

– Да.

– Тогда тебя не должно волновать моё самочувствие и режим моего питания.

– Ты ошибаешься. Внутри тебя, по твоим же словам, растёт мой ребёнок.

– И ты собираешься это проверить?

– Да.

Это задевает. От обиды хочу опустить взгляд и ссутулиться, но силюсь не показывать, как меня цепляют его слова.

– А если он вдруг окажется не твоим, то ты только зря сотрясаешь воздух. Я прочитала в интернете, что ДНК-тест можно сделать только после двенадцати недель. Придётся подождать. А пока я прошу не трогать меня и не ходить за мной по пятам. Занимайся своей жизнью, своей невестой и подготовкой к свадьбе! – выкрикиваю гневно и, обогнув застывшего Богдана, проскальзываю в дверь клиники.

Полянский следует за мной по пятам. Вместе со мной раздевается в гардеробе, сдаёт вещи, надевает бахилы и, выпрямившись, ждёт, когда я проделаю то же самое. Я кошусь на него недоверчиво. Во мне кипят непонятно откуда взявшиеся злость и обида на этого мужчину, которые мне непременно хочется на него выплеснуть. Он мне ничего не обещал. Между нами вообще отношений не было!!! А теперь мы связаны… ребёнком.

Если бы он не поцеловал меня тогда у себя в кабинете, не всколыхнул всё мое нутро своими нежными прикосновениями, губами, словами, я бы не реагировала на него так остро. На него и его невесту.

Я чувствовала себя такой одинокой, такой брошенной и обманутой всеми, что его ласка сбила меня с толку и я до сих пор не могу взять себя в руки.

Наверное, именно поэтому мне вдруг