средства для их реализации. А тут миллионеры хотели взять в аренду на тридцать лет огромную территорию. Семьдесят миль в ширину и столько же в глубину, к югу от Претории.

— Я заплачу двести тысяч фунтов, причём выпишу чек прямо сейчас, господин президент. Тут же сельскохозяйственный рай, честное слово! — надавил на финансовую мозоль Гладышев.

— Хорошо, я обсужу ваше предложение в фолксрааде, а через три месяца сообщу решение.

— Господин президент, извините, но у нас просто нет такого времени. Если вы не согласны, мы поедем в Оранжевую Республику, а если и они не согласятся, тогда придётся в Южной Америке арендовать.

Так и не договорившись по-быстрому, пришлось ехать к «оранжикам», в Блумфонтейн. Тамошний президент Бранд оказался более сговорчив. Человек необычной харизмы, верный и преданный Трансваалю, был почему-то боготворим населением Свободного государства Оранжевой Реки. Странный договор об аренде убедил ценой в сто пятьдесят тысяч фунтов. Заявка на примерный прямоугольник растянутый от Крунстада (северо-восточный конец) почти до столицы (юго-западный конец) предусматривала, что русские не претендуют на те места, где идёт железная дорога, имеются фермы и предприятия, или живут чернокожие. Россиянам тоже ни к чему разборки между соседями.

Через три дня договор и прилагающуюся карту завизировали, так как местный фолксраад поверил Йоханнесу Бранду на слово. Вернувшись в Преторию, арендаторы узнали, что и трансваальцы тоже хотят много денег. То бишь, так и быть, сдадут кусок территории под честное слово и банковский чек.

Лисичка-Россия, через своих делаваров, пристроилась в домике у бурского зайчика. Ох, сколько вам волнений грозных, притащит авантюры дух! Правда, кроме будущего золота, Гладышев собирался и сельхозом заниматься, благо места действительно были плодородные.

Верный корвет с моторчиком, забрав путешественников-прощелыг, почапал к английским пляжам с русскими «отдыхающими». Арендаторов выгрузили доставкой по адресу, а Лаврову с Бергером дали поручение заплатить метисам и привезти договор. Заодно, проверить жив ли ещё Рафалович и лишь потом вернуться, не засветившись в Александер-Бее.

Отдых удавался на славу, ибо раскопки велись планомерно, но, вроде, бессмысленно. Ямы через каждые сто метров копались легко — песок промывался прямо в море-окияне. Полоса того же песка, только затвердевшего в предыдущие тысячелетия, тоже подверглась надругательству. В общем, припахали всех, даже казаков, лишь бы убедиться в бесперспективности собственного идиотизма. Однако, архангел-таки снова оказался прав.

Река Оранжевая тащит всё подряд, причём с самых гор, на тыщи километров — там рубин прихватится, сям — сапфир, а то и агат какой-нибудь. Ещё и Вааль добавляет свою добычу, а в итоге, достигнув океана, весь ювелирный мусор разносится сезонными прибрежными течениями, куда ни попадя. То на юг, то на север.

Прибывший народ с азартом подключился к игре в песочнице, где местонахождение полезных стекляшек являлось бессистемной лотереей. Драгоценные камни копились по своему усмотрению и разгадать их распространение не смог даже Ивашкин. По-хорошему, следовало ковырять всё подряд, включая мелководье.

Хорошо, что «Кречет» вернулся наконец-то.

Гладышев дал ещё десять дней, чтобы экипаж корабля тоже себе чего-нибудь намыл, после чего вынес вердикт. Странно, что его не убили за это прямо на месте, а всего лишь выслушали — морщась и плюясь от злости. Или от горя?

— Хватит, уже семь осадочных залежей опустошили. Часть раздам вам на сувениры, остальное покажем тем, кто купит наш пляж.

— Вообще-то, местный песок и иже с ним, принадлежит англичанам, — поправил Артём.

— Фигушки, эти сто миль мои на пять лет. Потом, как порядочный человек, я всё верну хозяевам. Без стекляшек, естественно!

И что делать, когда заглавное дитя капризничает? Пришлось все совочки и ведёрки собирать и пыхтеть корветом за Рафаловичем.

Загоревший до черноты купеческий сын улыбался при встрече вовсю, хотя и выглядел неприлично в шортах и с голым торсом. Альберт даже смету составил, как положено геологоразведчику. Оказывается себестоимость драгоценностей будет выше, чем в нормальных месторождениях. Побережье не наполнишь десятками тысяч старателей — вода и еда далеки. Плюс, пару раз пришлось с какими-то чингачгуками перестрелку затевать. Хорошо, что гатлинг звучал убедительно, иначе массой задавили бы.

Знак, что ни говори, тревожный, так что и это побережье следует побыстрее спихнуть кому-нибудь.

— Ладно, здесь тоже складываемся и уходим в Европу, — решил вождь краснокожих белолицых, — проедусь по ней на поезде, а вы шуруйте в Питер. Вернусь, поделюсь идеями.

Из Луанды ушла телеграмма Максиму, мол, еду в Марсель. Можем там встретиться, если что. Или где-нибудь ещё в тех краях, в крайнем случае в Санкт-Петербурге. В Марселе Петра с Сергеем выгрузили для ратных подвигов, остальные убыли домой, к пенатам и делам. Всё-таки, пока путешествовали, май наступил.

Ответ гласил, что американцу будет удобнее пересечься в Париже. Ну что же, поезда повсюду ходят, почему бы не покататься?

Хайрем Максим волновался — его собирался навестить в гостинице какой-то русский заказчик на пулемёты. Ни разу не виделись, лишь письмами и телеграммами обменивались. Жизнь американца шла странным образом, так как изобретатель постоянно имел проблему выбора, путая важное со второстепенным. А иногда, нуждаясь в чём-то, просто-напросто изобретал заново, не желая тратить время на поиск уже созданного. Поклонник возможностей энергии пара готов был даже мышеловку сделать с пароприводом. Вот и свой первый пулемёт он сконструировал ещё в 1873 году, как разновидность двухтактной машины. А потом забросил за ненадобностью, будучи увлечён новой идеей.

Наконец-то деньги смогли побеседовать с умом и знаниями, и даже найти общий язык. Практически всё, в чём нуждался Пётр, имело научно-технический интерес для Максима. Хайрему настолько обрыдло заниматься производством, а тем более сбытом собственной продукции, что он с готовностью согласился вернуться к разработкам, но уже в России. Гарантированное финансирование и возможность лично набрать штат и обустроить мастерские — что ещё нужно генератору идей с золотыми руками и гениальным чутьём на усовершенствования? Мало того, выполнять заказы клиента можно своим путём, фантазируя и не церемонясь с «общепринятым».

Цена вопроса вознесла заказчиков в ранг полубогов. Пять миллионов французских франков аванса, лишь только за то, что американец продаст душу и мозги на десять лет вперёд. Плюс, по два миллиона в год составит жалованье. Премиальные и