В Мангазею стекались не только купцы, но и люди, бежавшие от государственных податей, укрывающиеся от долгов и от суда. Постоянное население составляло всего около ста человек, а временно проживало до тысячи.

В 1607 году у впадения Турухана в Енисей возникло Туруханское зимовье, которое сделалось местом оживленной пушной ярмарки. В 1676 г. туда была перенесена резиденция мангазейских воевод – возникла Новая Мангазея. Существующий и поныне город Туруханск расположен как раз на месте Новой Мангазеи.

Плавание в Мангазею совершалось на «кочах» – небольших, добротно сколоченных судах грузоподъемностью около 6–7 тонн. Путь начинался в устье Печоры, потом плыли по Карскому морю к западным берегам Ямала и дальше на север до озер, из которых река Мутная берет свое начало. Озерами и протоками доходили до реки Зеленой, а по ней уже сплавлялись на Обскую губу. Затем сворачивали в Тазовскую губу и по реке Таз плыли до Мангазеи. Не всегда плавания в Мангазею проходили удачно: нередко встречные ветры или тяжелые льды заставляли возвращаться обратно.

Нелегким был этот путь, занимавший около трех недель, но каждый год несколько кочей его проходили. В 1601 году – 4 коча (40 человек), в 1610-м – 16 кочей (160 человек), в 1613-м – 17 кочей… А бывало и по 50 кочей в год. Везли хлеб, всякие прочие товары.

Торговое мореплавание из Поморья в Обскую губу было в 1619 г. насильственно прекращено правительственным указом. Москва опасалась, что рано или поздно иностранцы станут плавать по Оби, минуя порт в Архангельске, дававший государству большой доход.

Поморы вначале просили, чтобы «из Мангазеи в Русь и в Мангазею с Руси ходить большим морем по-прежнему, чтоб впредь без промыслов не быть», однако в итоге они были вынуждены подчиниться.

В 1672 г. город был упразднен по указу царя Алексея Михайловича. Вскоре после этого Мангазея опустела и разрушилась.

Указ московского правительства надолго задержал развитие морских связей с Обь-Енисейским краем; лишь 250 лет спустя вопрос об использовании Северного морского пути был поставлен сибирским промышленником М. К. Сидоровым, а регулярная эксплуатация этого пути началась лишь в 30-е годы.

Поморы, жившие на берегу Белого моря близ Архангельска, издавна ходили по северным морям. Их самый дальний маршрут простирался до Шпицбергена – архипелага в Северном Ледовитом океане.

Отправлялись в путь обычно на Ильин день (20 июля) и через два месяца подходили к архипелагу Шпицберген, который называли также Грумантом.

Команда суденышка состояла обычно из 20–25 человек во главе с кормчим, опытным мореходом. Шли на Грумант по примитивным самодельным картам и компасам. Опасными были эти путешествия. И любой, кто когда-либо ходил на Грумант, звался в поморских селах «груманланом».

Прибыв на остров, строили избу, расставляли капканы на песцов, охотились на оленей, тюленей, белых медведей.

Когда Грумант погружался во тьму полярной ночи, всякая охота прекращалась, и для груманланов начинался самый тяжелый период зимовки. Они собирались вокруг «жирника» (большой плошки с нехитрой едой), рассказывали друг другу легенды о Груманте, слагали песни о нем, завязывая и развязывая узлы на веревках, – все лишь для того, чтобы как-то противостоять гнетущей бесконечной ночи и томительно-однообразному течению времени.

Именно зимовщики населили Грумант фантастическими существами. Свирепый грумантский пес был, по их представлениям, хозяином острова; его окружали одиннадцать сестер – старухи-цинги, – которые являлись морякам во сне в виде их жен и невест, оставленных дома…

В середине XVIII в. всю Европу обошло составленное членом Российской академии наук Петром Ле Руа описание вынужденной шестилетней зимовки четырех русских поморов-груманланов.

Это случилось в 1743 г., когда судно с 14 груманланами было зажато льдами вблизи острова Малый Берун. Штурман Алексей Химков и три матроса (Иван Химков, Степан Шарапов и Федор Веригин) сошли на берег, чтобы подыскать избу для зимовки. Когда они вернулись, пустое безбрежное море открылось им: ни льда, ни судна не было видно. Они остались без продуктов, без одежды, только лишь с двенадцатью патронами…

Но, проявив необыкновенное мужество и находчивость, они выжили. Не истратив зря ни одного патрона, они добыли оленей, а потом изготовили себе новое оружие. Из корня ели, принесенного морем, сделали лук, из железного крюка, снятого с доски, найденной на берегу, выковали наконечники для стрел и для рогатины, которой потом убили медведя. Медвежьи жилы натянули тетивой на лук. И этим оружием они за время зимовки заготовили 250 оленей, 10 медведей и множество песцов.

Мясо без соли и хлеба было их пищей все 75 месяцев! Одежду шили из оленьих шкур, которые несколько дней предварительно мяли руками; вместо ниток применяли медвежьи жилы, а иголками служили обточенные и снабженные «ушками» гвозди из досок, найденных на берегу. В центре острова они нашли глиноподобную породу и сделали из нее плоский сосуд для жирника. Огонь высекали из кремня.

До спасения, произошедшего совершенно случайно, не дожил один только Федор Веригин – он отказывался пить горячую оленью кровь, меньше других двигался, был слабее духом, чем другие. Вот цинга и скосила его.

Спасение принесли свои же, архангельские, тоже груманланы: их корабль был отнесен ветром к Малому Беруну, где мореходы и заметили на берегу огонь…

Есть на Шпицбергене мыс Старостина. Он назван именем легендарного человека, выходца из вологодской семьи. «Патриарх Шпицбергена», «Король Свальбарда», «богатырь-философ» – так называли этого человека, ставшего известным в середине XIX в. всей Европе.

Лет пять ездил Иван Старостин на Шпицберген на летний промысел, потом решил разок перезимовать там и остался на постоянное жительство. Из 36 зим он только 13 прожил на родине, а остальные 23 года провел один на один с суровой природой, долгими и беспросветными полярными ночами, дико завывающей метелью. Здесь, на берегу Исфьорда, он и похоронен. И уже второе столетие его с уважением вспоминают на Шпицбергене как одного из первых жителей ледяного Архипелага.

Больше 50 млн км2 составляет площадь Евразии, соединяющей две части света – Европу (около 10 млн км2) и Азию (43,5 млн км2, т. е. 30 % всей суши). Слово «Европа» происходит от древнегреческого «эреб», означающего запад, «Азия» – от ассирийского слова «асу» – восток. Две эти части света различаются и по экологическому строению, и по рельефу, и по климату, и по истории их освоения. Но они и дополняют друг друга, объединяясь в одно целое. Граница проводится условно – по восточным предгорьям Уральского хребта, рекам Эмбе, впадающей в Каспийское море, и Маныч на Северном Кавказе, по северному берегу Черного моря, по проливам Босфор и Дарданелла, по Мраморному морю. Красное и Средиземное моря отделяют Евразию от Африки, а узкий, всего в 120 км, Суэцкий перешеек, через который проложен одноименный канал, их соединяет.