Тишина, темнота и слабость располагали к мыслям, которые совсем не радовали, все перемешалось в голове. Скребя скальп пальцами единственной руки, маг проклинал все на свете, начиная с себя, и думал над тем, что за заговор плелся вокруг его фигуры все это время.

Чувство времени и направления отказало, Тобиус не знал, сколько просидел так, но казалось, будто прошли не одни сутки, поэтому, когда снаружи скрежетнул засов, он вздрогнул от неожиданности. Железная дверь приоткрылась, но больше ничего не произошло.

– И что, я должен броситься наутек, чтобы меня схватили притаившиеся снаружи?

– Нет, – ответил бесплотный шепот во мраке, – вы должны бежать, чтобы завтра вас не потащили в пыточную камеру, где мадемуазель Беатрис начнет вытягивать из вас правду вместе с жилами. Бегите, пока Мераты не вернулись с большого королевского совета, пока охрана не ждет подвоха.

Тобиус не пошевелился.

– Я обязан в это поверить?

– Не обязаны, но, как молвил Молотодержец: «Судите их по делам их».

Волшебник вздрогнул вновь, когда щелкнул замочек и ошейник упал. Благословенная магия вернулась к нему, выдернув из ничтожества человеческого бытия и вновь сделав могущественным волшебником. Рядом с ошейником на полу уже лежал аккуратно сложенный плащ и сумка Тобиуса.

– Когда на вас надели эту штуку, все ваши двойники, где бы они ни были, мгновенно исчезли, – сообщил шепот. – Я также взял на себя труд заманить внутрь то ушастое существо, которое путешествует с вами. Это было нелегко.

В руках Тобиуса появился его посох, коим серый магистр принялся медленно водить из стороны в сторону.

– Хм, понимаю, если бы меня так гнусно обманули, я бы тоже никому не доверял. А теперь уходите, двигайтесь к порталу, припугните тех, кто его обслуживает, они не воины и откроют проход.

– Сначала несколько вопросов…

– Неподходящее время.

– Шеф архаддирской разведки служит Шивариусу?

Незримый благодетель молчал, словно раздумывая – а не стоит ли просто уйти и бросить упрямого дурака на произвол судьбы?

– Нет, – все же ответил он. – Паскаль Мерат верно служит своему экселленту и исполняет его волю.

Горечь рубанула по сознанию.

– Значит, Маэкарн в союзе с Шивариусом. Но почему?

– Если когда-нибудь встретите его, то не забудьте спросить. А теперь уходите, если вас схватят вновь и вернут сюда, я уже ничего не смогу сделать. Королю известно, что вы располагаете и черновиком, и Шкатулкой Откровений, он хочет получить и то, и другое, дабы иметь рычаг воздействия на Второго Учителя, ради чего пойдет на все. Беатрис Мерат умеет развязывать языки…

– У меня нет и никогда не было Шкатулки Откровений!

– Узник седьмой камеры, прежде чем перестать говорить, сообщил, что лично доставил ее вам. Не верить ему резона нет – под такими пытками либо говорят правду, либо умирают. Всего доброго.

– Постой! Кто ты и кому служишь?

Темнота сгустилась, позволяя увидеть контур низкорослой фигуры с монументальным носом.

– Болеван?!

– Фальшивое имя. Я никто и звать меня никак, а хозяин мой погиб в Мистакоре… хорошо, что напомнили.

На плащ упал еще один предмет – каменное яйцо.

– Он не успел, не смог воспользоваться этим. Шивариус был слишком силен. Все, что удалось сделать Осмольду Дегероку, это стянуть радиус взрыва Сердцевины до минимума. Чтобы воспользоваться Каменным Туманом, нужно обладать необоримой ненавистью и волей к убийству. Видимо, моему хозяину этого не хватило. Однако, даже погибая, он остался великим, посмотрим – получится ли у вас?

Тискрет Болеван умолк, бесследно растворившись в пространстве, и Тобиус понял, что остался совершенно один.

Забрав свои вещи, а также запихнув в сумку каменное яйцо и ошейник с ключом, он выскользнул в тускло освещенный коридор и двинулся к порталу. Временно все тяжелые и отравляющие душу мысли умолкли, уступив место единственному свирепому стремлению выжить, но даже оно не заставило мага сделать больше десяти шагов. Рив остановился, настигнутый жестоким сомнением, и принудил себя вернуться к покинутой камере. На железной двери значилась цифра восемь. Тобиус перешел к седьмой двери, открыл окошко и заглянул внутрь. Ничего видно не было, лишь смрад ударил в нос. Помедлив немного, маг все-таки отодвинул засов и вошел.

Камера под номером семь в точности повторяла восьмую. В дальнем левом углу валялся ком грязной мешковины, источавший сильную вонь. Прежде чем подойти и немного откинуть ткань пяткой посоха, Тобиус приготовился увидеть нечто очень неприглядное. Он даже не представлял, что его ждало.

На грязных тряпках лежала Райла Балекас, голая, исхудавшая, покрытая следами от пыток, истощенная и едва живая. Мучили ее очень, очень долго – судя по ранам, искусно растягивая время и не давая погибнуть. А когда интерес палачей ослаб, истерзанную пленницу бросили здесь, изредка снабжая какими-нибудь крохами пищи и водой. Она тихо умирала в седьмой камере все это время.

Волшебник содрогнулся всем своим естеством, когда что-то надломилось внутри, и по духовной броне побежала длинная, глубокая трещина. Райла Балекас почти переступила порог смерти, но все еще была жива, и некая ментальная плотина, прорвавшись, впустила в сознание Тобиуса часть ее сознания, заставляя серого магистра переживать ее страдания. Она была здесь все это время, думал маг, она звала меня отсюда, но не дозвалась. Ему пришлось вгрызться в собственную руку, лишь бы заглушить настоящей болью то, что бурным потоком врывалось в мозг.

Оправившись от ментального удара, волшебник положил на тело Райлы кровоточащую руку и начал переливать свою собственную гвехацу, свои минуты, часы и дни. Он больше не поддавался мукам, все прочие чувства склонились перед зверем ярости, разорвавшим цепи. Потоки черной крови поднялись от сердца и превратили бледное лицо мага в уродливую маску, перевитую сетью черных вен. Через лопнувшие капилляры кровь залила склеры, и распалившиеся янтарным огнем зрачки стали похожи на солнца, пылавшие в пустоте.

– Они заплатят, Райла, клянусь именем Джассара.

Вырваться из подземелий оказалось нетрудно, и Тобиус проделал это с завернутой в плащ Райлой на руках. Он расплавил магическую дверь Драконьим Дыханием, волшебники, обеспечивавшие работу стационарного портала, проявили сговорчивость, когда магистр вскипятил кровь одному из их коллег и посулил остальным ту же участь. Убедившись же, что портал провешен в безопасное место, Тобиус сделал то, что делать зарекся, – впервые в жизни использовал одно из выученных за пять лет заклинаний, применение которого считал грехом. Он обратил на архаддирцев Осушающую Лозу. Побеги красных лиан окутали жертв, пронзая их шипами, и вытянули всю жизненную силу до капли, восполнив утраченное Тобиусом прежде.

Оставляя за собой иссушенные мумии, он шагнул в портал.