Еще большее стремление к роскоши обнаружилось при Аббасидах, прежде всего в Багдаде. Огромные богатства, собранные здесь благодаря бережливости Аль-Мансура и оставленные им в наследство своим преемникам, были растрачены за короткий срок. Однако двое из наследников, Гарун-аль-Рашид и Мамун, придали особый отпечаток той расточительности, которая до сих пор господствовала при дворе халифов.

Заботясь о распространении наук и искусств, они сумели облагородить азиатскую пышность, соединив ее со свойственным их народу стремлением к фантастическому. Благодаря им Багдад не только соединил в себе все проявления роскоши с обаянием восточного радушия и общительности, но сделался центром свободной и серьезной научной деятельности.

Правда, и теперь еще халифы временами распоряжались государственной казной по собственному произволу. Так, Махади за одну поездку в Мекку истратил шесть миллионов золотых динариев на снег, который ему доставляли издалека на верблюдах.

Однако пышность уже не была единственной целью, а скорее стала чем-то вроде ритуала. К примеру, когда Мамун при своем обручении осыпал невесту тысячей драгоценнейших жемчужин, то в этом поступке, при всей его расточительности, все-таки было нечто изящное и даже романтичное.

Таким двор был только при Гарун-аль-Рашиде и Мамуне. Это была эпоха, с которой можно сравнить разве что халифат в Испании при младших Омейядах да еще, пожалуй, Делийский двор позднейшего периода (рис. 102).

В азиатском и прочих халифатах процветали расточительность и чрезмерная роскошь, и все это великолепие носило бессмысленный и показной характер. К концу царствования Аббасидов этот образ жизни едва ли отличался от пустой пышности, господствовавшей при византийском дворе (рис. 103, фриз мавзолея султана Гассана).

Примером такой показной роскоши, относящейся еще ко временам первых халифов, может служить описание торжественного приема Мухтабаром какого-то греческого посла, принадлежащее арабскому автору. На этом приеме все войско в числе ста шестидесяти тысяч было выстроено по обеим сторонам дворца халифа.

Там же были расставлены государственные чины и лучшие невольники в великолепных нарядах с перевязями, покрытыми золотом и драгоценными камнями. За ними следовали четыре тысячи белых евнухов и три тысячи черных.

Число сторожей и привратников было около семисот. Великолепно убранные лодки оживляли Тигр. Покои внутри дворца украшали не менее чем тридцать восемь тысяч больших стенных ковров, в том числе двенадцать тысяч пятьсот шелковых, с богатым золотым шитьем, и двадцать две тысячи напольных ковров.

Там же было до ста львов, которых водили на золотых цепях служители. А в приемном зале во всем царском великолепии восседал халиф на троне, послужившем образцом для трона Феофила.

Впоследствии страсть к роскоши у некоторых халифов иногда принимала характер почти ребяческого дурачества, например Мустансир забавлялся, пуская в воздух из самострела золотые стрелы.

Одежда

Костюм арабов (бедуинов) напоминал современную одежду этого народа. Беднейшие из арабов-кочевников вместо одежды покрывали тело невыделанными шкурами или кожей убитых зверей, оборачивая этим поясницу. Изредка такое одеяние дополнялось накидкой вроде плаща. Костюм довершали грубые сандалии и несложное вооружение, состоявшее из пращи, лука и копья (ср. рис. 104, а; рис. 58). Одежда зажиточных арабов тоже отличалась простотой.

Для ее изготовления использовалась овечья, козья и верблюжья шерсть, а также хлопчатобумажные ткани. Мужская одежда состояла из рубашки, обычно с короткими рукавами, кожаного пояса, грубого плаща в виде мешка (абас, абайс или кемли), прямоугольного головного платка с кисточками и грубых кожаных сандалий (ср. рис. 104, б, в; рис. 105, а — д).

Вооружение арабов составляло копье из бамбукового тростника или крепкого дерева с довольно длинным металлическим острием, нож вроде кинжала с изогнутым клинком, лук (который впоследствии заменило ружье), в редких случаях изогнутая сабля (рис. 106, а — ж) и, наконец, круглый щит из твердой кожи два фута в диаметре. Только шейхи и эмиры самых знатных родов иногда становились исключением из общего правила, позволяя себе носить роскошные шелковые одеяния и оружие лучшего качества.

Женская одежда тоже отличалась простотой. За исключением некоторых украшений, не имевших по большей части никакой ценности (рис. 107, в — и), вся одежда аравитянок состояла обычно из грубой рубашки или довольно широкого куска материи, который крепили на плечах подобно древнегреческому хитону, прямоугольной накидки вроде плаща (рис. 107, а) и сандалий.