но понимала, что это прозвучит как минимум глупо. Да это и было глупо.

– А он при тебе хоть раз колдовал? Финист утверждает, что диапазон его сил не поддается измерению. Впрочем, как и дурость его характера… Говорят, – Настасья вдруг перешла на доверительный шепот и подалась вперед, – что он обратил некую несчастную, отказавшуюся выйти за него замуж, в лягушку и она три года скакала по болотам, пока ее не спас какой-то там царевич. Представляешь?!

Василиса похолодела. Решила было, что Настя сейчас начнет жалеть неудачницу, но та внезапно выдала совсем другое.

– Только вдумайся! Она предпочла браку с ним три года квакать и питаться комарами! Могу представить, как он ярился. Даже страшно подумать, что он с ней потом сделал…

Настасью передернуло, а у Василисы все съеденное мгновенно запросилось наружу.

– Ты думаешь, он мог бы… сделать… – спросила Василиса, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не выдал.

– Пф, – фыркнула Настя и закатила глаза. – Нет ничего страшнее уязвленного мужского самолюбия. Добавь его в рацион, и мужские тараканы сразу пойдут в рост и достигнут особенно внушительных размеров. Это только мы, бабы-дуры, почему-то думаем, что если найдем себе мужика, то наши проблемы сразу закончатся. Нет, как правило, с этого самого момента они и начинаются. Эй, Василиса, ты в порядке? Побледнела вроде…

– Душно здесь, – промямлила Василиса, чувствуя, как немеют руки и ноги.

– Разве? – недоуменно вскинула бровь Настя и тут же требовательно крикнула: – Эй, официант, откройте нам окно!

От этого окрика Василиса вздрогнула и пришла в себя.

Она никогда не подходила к этому вопросу с такой стороны. Никогда не задумывалась, а как, собственно, Кощей воспринял ее отказ. Разумеется, она понимала, что он был зол, но была уверена, что он утолил свою ярость, обратив ее лягушкой. А если нет?..

И в этот момент ей стало действительно страшно. Так же, как когда-то давно, когда она только оказалась в замке Кощея и боялась, что он переступит порог опочивальни… Только вот тогда она лишь догадывалась, а теперь точно знала, чего ждать после.

Она потеряла бдительность. Забыла, что на самом деле Кощей – чудовище. Умное, хитрое, расчетливое и умеющее выжидать. Не случайно же он оказался здесь вместе с ней. Разумеется, ему хочется отомстить, взять реванш… А она, как последняя дура, расслабилась, спокойно ей рядом с ним стало. А ему ведь только это и нужно…

– Странно, – протянула Настя, с беспокойством глядя на нее. – Здесь вроде всегда всё свежее подают, а ты почти зеленая. Ты точно в порядке?

Василиса заставила себя кивнуть и проглотить последнюю ложку супа, чтобы Настя успокоилась, и кивнула на ее джинсы.

– Удобно? – спросила она.

– Издеваешься?! – воскликнула Настасья, мгновенно позабыв и о Кощее, и о Василисином недомогании. – Да это вообще самая удобная одежда на свете! Ты что, хочешь сказать, у тебя таких нет?! Так, мы обязаны купить тебе джинсы.

– Что? Но я…

– Молчи! Говорю же, у меня трое пацанов, считай, что я не наигралась в куклы. Итак, шопинг. Официант! Счет!

* * *

После очередной головокружительной поездки, на этот раз до Конторы, Василиса вышла из машины, готовая расцеловать землю, но проявила чудеса самообладания и сдержалась.

– Здорово погуляли, – улыбнулась Настасья и подмигнула ей. – Надо чаще выбираться. Иногда классно поболтать с кем-то, кто знает про Тридевятый и про весь этот бред, творящийся в Конторе. Слушай, я понимаю, что меня иногда много, но давай дружить, а?

Настя улыбалась так обезоруживающе и в ее взгляде читалась такая огромная просьба, что Василиса, даже если бы и захотела, не смогла бы ей отказать. Но ей и не хотелось. Она улыбнулась в ответ и кивнула.

– Ух ты! – взвизгнула Настасья и бросилась обниматься. – Супер! Тогда в следующий раз, когда я здесь буду, обязательно куда-нибудь сходим.

Это было очень странно – ощущать себя в объятиях: Василиса уже не помнила, когда ее в последний раз кто-то обнимал или просто касался. Она помяла в руках пакет с джинсами, которые выбрала с Настей, и мешковатым свитером, который понравился ей.

– Послушай, – быстро сказала она, не давая себе возможности передумать. – А ты не могла бы свозить меня в лес?

– В лес? – удивленно переспросила Настасья.

Василиса кивнула.

– Я очень соскучилась по лесу, но не знаю, как до него здесь добраться.

Ее новоприобретенная подруга пожала плечами.

– Да без проблем! С удовольствием. А когда?

Василиса мысленно сверилась с лунным календарем, циклы которого помнила наизусть. Шел пятый день новолуния, а значит…

– Через неделю. В субботу.

– Вообще замечательно! – воскликнула Настя. – Ну все тогда, я за тобой заеду в субботу утром!

Настасья уехала, резко сорвавшись с места. Василиса проводила взглядом бесстрашно лавирующую в потоке верткую зеленую машинку и побрела в общежитие. Что ж, вот она и нашла выход. Разве она не молодец? Конечно, лучше было бы попасть в лес ночью, но вряд ли она смогла бы придумать для этого достаточно убедительную причину.

Она поняла, что ей нужно делать, еще в магазине, пока Настя перебирала бесконечные ряды джинсов, разницы между которыми Василиса не смогла увидеть, как ни старалась. Ответ пришел сам собой. У нее было не так много вариантов, всего два, если честно, но побег она отмела сразу: как выживать в этом мире, она не представляла, а возвращаться в Лес не собиралась. Второй же…

Ей было нечего противопоставить Кощею. За ним были власть, и магия, и сила, и – неожиданно – доверие окружающих. Так что для начала нужно было успокоиться и вернуть себе возможность мыслить трезво. А вот когда это случится, она что-нибудь придумает. А даже если нет… Она все еще могла лишить его возможности и удовольствия причинить ей реальную боль, коей была вовсе не физическая. За годы ученичества у Яги Василиса перебрала такое количество трав и приготовила такое количество настоек и эликсиров, что теперь точно знала, что ей нужно. Все очень просто. А то, что при этом она нарушит одно небольшое правило… Ну так ведь речь идет только о ее безопасности.

Мысли о Насте не отпускали, но Василиса была даже рада им: они помогали бороться с подступающей паникой. С самой первой встречи она воспринимала жену Сокола как этакую веселушку-хохотушку, несерьезную и простую. Но Настасья оказалась куда сложнее. Она была не просто женой, или матерью, или сотрудницей Конторы. Она была всем этим вместе и чем-то большим одновременно. Как-то раз Василиса ждала Конька-Горбунка в его кабинете, чтобы передать сообщение от Баюна, и наугад вытащила одну из книг по психологии, в изобилии стоящих у него на полках, прочла первую фразу: «Каждая женщина играет ведущую роль в истории собственной жизни»[1]. Эти слова задели и напугали ее. Она захлопнула книгу с таким чувством, будто та дала ей пощечину, но слова остались выжженными в ее сознании, словно клеймо, никак не отпускали. И сегодня, глядя на Настасью, Василиса вспомнила их. Она многому могла бы у нее научиться. К тому же Настя знала этот мир. Ей определенно была нужна такая подруга.

Василиса кивнула самой себе, прежде чем переступить порог общежития, и вошла.

Глава 14

Позже Василиса сказала себе, что это было временное помутнение рассудка. Иначе она не могла объяснить, зачем сама поехала к Кощею за вещами. Помутнение, порядком сдобренное злостью на окружающих, ибо никто не согласился съездить и забрать их вместо нее. И даже Данила, который довез ее до нужного дома, буркнул, что в чужие семейные разборки лезть не собирается и Василисе придется идти одной. У нее вообще сложилось ощущение, что у Баюна и остальных было какое-то нездоровое желание оставить их с Кощеем наедине.

Сперва она, конечно же, не собиралась никуда ехать. Варвара поделилась парочкой сарафанов, Настасья привезла джинсы и несколько футболок, но Василиса не привыкла ни к тому, ни к другому. Она носила исключительно платья, и у нее был отличный гардероб, она это точно помнила. А вот денег, чтобы его восстановить, явно не хватало. В результате прагматизм (и когда она успела его взрастить?) взял верх над чувствами, и она села в машину к Даниле. Василиса ехала в полной уверенности, что те минуты, которые понадобятся ей, чтобы спасти из плена свои вещи, будут одними из самых отвратительных в ее жизни.

Все оказалось намного хуже. Лучше б она не ездила. Разве стоила того какая-то одежда?

Конечно, все это было полным безумием. И копия свидетельства о браке, которую положил перед ней Баюн, сдобрив