— Ну ладно… — Марина пожала плечами. — Успокойтесь. Мало ли чего не бывает в жизни? Значит, судьба была моя пройти через детский дом.

— Я еще не все сказал, — произнес Игорь, и затуманенные временем картины его постыдного прошлого пронеслись перед его мысленным взором. — Вернее, не так. Я не сказал тебе самого главного.

— Надеюсь, что сейчас не последует душещипательная история о том, как вы любили мою мать и все такое… Уж не знаю, откуда, но я где-то это уже слышала. Возможно, из многочисленных сериалов.

— Так ты помнишь сериалы?

— Не знаю… У меня такая каша в голове. Так что вы собирались мне рассказать?

— Твои родители погибли из-за меня.

И он замолчал. Он не видел выражения ее лица, но предполагал, что его слова вызвали у нее шок. Удивление. Она хочет подробностей. Что ж, имеет право.

— Нет, ты не подумай, это не я, конечно… Они сами… Просто я так долго уговаривал их поехать на родительскую дачу, на шашлыки. У них были другие планы, они собирались к кому-то в гости. Но я сказал им, что замариновал свинину, что купил вино… Словом, уговорил. Мы были молоды, легки на подъем… Они оставили тебя у бабушки, то есть у нашей с Максом мамы, ее звали Татьяна Ивановна… Словом, в них врезался грузовик. За рулем был пьяный водитель. Они погибли на месте. Вот и представь себе, что должен был чувствовать я, я — человек, который невольно подстроил им эту смерть?!

— Какой ужас! — прошептала, качая головой, Марина. Глаза ее округлились, она наверняка мысленно увидела жуткую картину смерти на дороге. — Но… Но вы же не виноваты!

Она сказала это с такой обезоруживающей легкостью и так неожиданно, что Игорь был потрясен.

— Ты на самом деле так считаешь?

— А вы? Почему вы считаете себя виноватым? Если по-вашему, то получается, что все матери, которые рожают детей, как бы заранее обрекают их на смерть?! Ведь мы все в конечном счете умрем. Да мало ли кто куда едет, летит, плывет! Разве так важно, кто их куда пригласил, однако каждый день на дорогах гибнут люди, тонут в прудах и бассейнах, разбиваются на самолетах… И вы всю жизнь жили с этим чувством вины? Но тогда и вовсе непонятно, почему же вы не взяли меня к себе?

— Сначала ты жила у бабушки, но она пережила Макса всего на два месяца, потом умерла. Я в это время заканчивал университет, у меня были грандиозные планы… Да я просто не знал, где и как мы с тобой будем жить? Ты же была совсем маленькая девочка, крошка… Тебя надо было кормить, воспитывать, учить, за тобой нужен был хороший уход. Как раз в это самое время я встречался с одной девушкой, тетка которой работала воспитательницей в младшей группе детского дома. Я встретился с Валентиной Николаевной, так ее звали, и рассказал о том, что произошло, о тебе, о том, что я не вижу себя в роли отца. Ты пойми, мне бы тогда мои сегодняшние мозги, я бы нашел способ, как оставить тебя в семье. Я бы нанял хорошую няню, много бы работал, чтобы платить ей… Но тогда мне казалось, что самым важным является образование и карьера, бизнес, деньги. Я думал, что, заработав деньги, смогу помочь тебе в дальнейшем. Словом, мы поехали с Валентиной Николаевной в детский дом, чтобы я смог там посмотреть на условия, на детей… Конечно, я был удручен, мне было плохо, я понимал, что делаю что-то не то… И к тому же не было гарантии, что тебя отдадут мне, совсем еще молодому человеку. Вот так ты, Мариночка, оказалась сначала в детском доме, а потом и в интернате. И ты ничего не знала о том, что я постоянно перевожу на счет Валентины Николаевны деньги для тебя. Она порядочная женщина, она постоянно отчитывалась мне за каждую потраченную копейку. Она покупала тебе хорошую одежду, подкармливала, брала к себе на выходные.

— Жаль, что я не помню ее… — вздохнула Марина. — Значит, вы не бросили меня.

— Когда ты стала старше, она по моей просьбе покупала тебе какие-то золотые вещицы, сережки, цепочки… Она давала тебе наличные, чтобы вы с подружками могли поехать в парк, к примеру, купить себе мороженое. Ну а потом я организовал тебе поступление в Финансово-правовую академию.

— Ух ты! — присвистнула Марина. — Класс! Я хотя бы закончила ее? Значит, у меня есть высшее образование?

— Да. С моей же помощью ты была устроена в банк, где работала до тех пор, пока тебя не… Пока на тебя не напали. Жаль, что ты ничего не помнишь, жаль, очень. Скажи, ну, просто порассуждаем… А не могла ли ты знать что-нибудь о клиентах вашего банка? Ну, какую-нибудь финансовую тайну, к примеру?

— Не знаю. Правда. Но я вам очень благодарна, что вы вот так вели меня по жизни… Вероятно, сама-то я думала, что самостоятельно поступила в инстит… вернее, в академию финансов или как там…

— Финансово-правовая академия.

— Вот-вот! И в банк устроилась вроде как сама, а на самом деле… А как же все это произошло?

— Я организовал официальное письмо в академию, где просил направить в банк одну из лучших выпускниц. Что и было сделано.

— Так значит, я неплохо училась? — Марина слабо и как-то грустно улыбнулась.

— Ты умная и талантливая девочка. И училась ты сама. Так что уж эти достижения целиком и полностью твоя заслуга. Так что теперь ты знаешь обо мне все. И ты сама вправе решать, общаться ли со мной, прощать ли меня, и вообще, есть ли для меня место в твоей жизни.

— Если все обстоит так, как вы мне сейчас рассказали, то я буду только рада, что у меня есть такой замечательный дядя. Только так странно совпало, что вы появились в моей жизни, как вы выразились, именно тогда, когда я потеряла память. Что ж, — она снова улыбнулась, — придется поверить вам на слово!

— Я вижу, что ты все-таки не до конца веришь мне? Но у меня есть документы, фотографии… У меня сохранились свидетельства о рождении Макса и Ксении.

— Постойте… Вы вот сказали, что у меня была бабушка, мама папы, это я поняла. А других бабушек-дедушек у меня не было? Мама была сиротой?

— Нет, не сиротой. У Ксении мама умерла, когда ей было лет пять, кажется. А отец женился, и у него образовалась другая семья. Он был военный, служил в Монголии.

— Но ему хотя бы сказали, что его дочь погибла?

— Нет, не сообщили. Мы все знали, что она не простила отца за то, что тот бросил их с матерью. Думаю, что ни у кого из нас и адреса-то его не было. И никогда никому в голову бы не пришло отдать тебя ему, в Монголию…

— Ясно. И никому-то не нужна была сиротка Марина.

Он тяжело вздохнул.

И тем не менее разговор, которого он боялся и который постоянно откладывал, получился довольно-таки безболезненным. И благодарить он должен, как это ни парадоксально, амнезию племянницы. Помни она о себе, о своей жизни в детском доме, о том кошмаре, куда она попала из-за его юношеской глупости, может, и реакция ее была бы другой. Более жесткой или даже жестокой. А так, все прошло более-менее гладко. Марина, кажется даже, в душе обрадовалась вообще тому факту, что у нее есть все-таки родной человек. Причем не самый плохой.