накануне в номере у мадам Жубер, стало на следующее утро за завтраком известно всей туристской группе. Об этом позаботилась Агнесса.

Глядя на Агнессу, можно было подумать, что она собралась в поход. На ней были брюки, на левом боку висел в желтом кожаном футляре бинокль, на правом — сумка на длинном ремне.

К концу завтрака появился уже знакомый всем гид. Он роздал красиво напечатанный план осмотра города. Мадам Жубер долго изучала его, прикидывая, сколько у нее сегодня останется свободного времени, чтобы разыскать юридическую контору.

Большой вместительный автобус двинулся в путь ровно в девять утра. Прежде всего он направился к оперному театру.

На сцене шла репетиция концерта. Играл симфонический оркестр. Отблеск огней, освещавших сцену, ложился на пустые ряды кресел и незаполненные ложи. И странно было видеть, что балерина танцует как бы для самой себя.

Туристы остановились в дверях и в проходе. Они пристально смотрели на сцену. Даже Агнесса забыла о своей записной книжке.

Мадлен впервые в жизни была в настоящем, большом театре. Конечно, отец брал ее с собой в Мюзик-холл и однажды даже на концерт Эдит Пиаф, а балет она видела по телевизору. Но все это было несравнимо с тем, что она ощутила сейчас в этом огромном, пустом зале.

Удивительная, проникающая в сердце мелодия оркестра заворожила Мадлен. Она смотрела на стремительные и в то же время пластичные движения танцовщицы, и ей казалось, что это существо из неведомого прекрасного мира. Как удивительны всплески ее гибких рук!.. Вот они устало поднимаются кверху, заламываясь в немом страдании, и Мадлен чудятся крылья, из которых уходит жизнь. Да, это несомненно крылья умирающего лебедя. Вот последние силы оставляют птицу, она сникает все ниже, ниже и наконец замирает…

Оркестр умолк, дирижер застучал палочкой о пюпитр и стал говорить что-то балерине. Она поднялась и подошла к краю сцены, чтобы лучше его слышать.

Гид шепотом сказал, что пора уходить. И туристы медленно двинулись назад, к выходу. Но Мадлен не хотелось уходить. Если бы ей только разрешили, она осталась бы здесь до тех пор, пока балерина не покинет сцену.

— Мадлен!.. Ну что же ты?

Голос бабушки заставил девочку повернуться и пойти вслед за всеми. Садясь в автобус, она с сожалением оглянулась на ажурное, легкое здание, где сейчас, наверное, снова умирал лебедь…

— А теперь мы поедем в порт! — сказал гид.

Несколько поворотов дороги, и перед ними раскинулся торговый порт. Огромные портальные краны переносили с эстакады в трюм большие ящики с машинами, мешки с хлебом, трубы. Покорно покачивались в воздухе автомобили, а затем медленно опускались на палубы кораблей. У причалов стояли суда из Индии, Аргентины, Англия, Швеции, Италии, Греции, Турции, небольшие сухогрузы и огромные океанские лайнеры со всех концов света.

Старик Этамбль громко читал вслух названия кораблей.

— Смотрите, вон наш корабль!.. — воскликнула Мадлен.

И действительно, у причала стоял французский корабль. По его борту крупными буквами было написано «Женевьева». Его грузили углем. Черной рекой плыл он вверх по транспортеру, нависавшему над трюмом, и с грохотом сыпался в его широкое горло, поднимая ввысь облако темной пыли.

Это нагружался корабль, долгое время, пока бастовали горняки Лотарингии, простоявший на якоре.

К борту корабля подошел капитан. Этамбль помахал ему рукой и крикнул:

— Здравствуйте, месье!..

— Здравствуйте! — ответил капитан, еще совсем молодой худощавый человек в синем вязаном свитере. — Откуда вы?

— Мы туристы из Парижа!..

— Приветствую вас, господа!.. Здесь есть что посмотреть!..

Туристы остановились и тоже приветствовали своего земляка.

— Скоро вы в путь? — спросил Грегуар.

— Завтра на рассвете!

Когда к обеду автобус с туристами вернулся наконец к гостинице, Мадлен вдруг увидела возле подъезда Алешу, а с ним еще двух мальчиков и невысокую белокурую девочку с косичками. Стоя на тротуаре, они пристально и напряженно вглядывались в окна автобуса.

Мадлен охватило беспокойство. Как быть? Признаться, что она знает этих ребят, или пройти мимо них, как бы их не замечая. В растерянности она не двигалась с места… Она видела из окна, что одной из первых к дверям гостиницы подошла Агнесса Этамбль. Пусть она поскорей исчезнет, тогда бабушка останется одна и не станет так сердиться, если Мадлен подойдет к ребятам.

Но, как назло, старик Этамбль замешкался. У него свалились очки, он долго шарил за сиденьем. Вот сошла бабушка, а за ней еще трое туристов.

Агнесса торчала у дверей и ждала мужа, высматривая его сквозь окна автобуса. Она уже заметила оживленную группу ребят. Алеша показывал им пальцем на Мадлен. Теперь-то уж, конечно, Агнесса не сдвинется с места. Суета среди ребят была замечена и Барро. Он встал рядом с Агнессой и, весело прищурившись, рассматривал маленькую, худенькую девочку в белой кофточке, с красным пионерским галстуком. Она держала в руках большой букет цветов и порывалась первой подойти к подножке автобуса. Однако, смущенная торжественностью момента, сделав шаг, она тут же замирала на месте. Ее подталкивал вперед высокий, полный мальчик в синей спортивной курточке. Он то и дело что-то шептал своему соседу, загорелому крепышу с хитроватыми, умными глазами, одетому в полосатую рубашку и длинные черные брюки, и, очевидно, больше остальных привлек к себе внимание Агнессы. Она что-то шепнула Барро, потом бабушке, и тогда бабушка встала рядом, выжидательно поглядывая на Мадлен, которая все еще находилась в автобусе.

Наконец к Барро и обеим дамам присоединился Этамбль, Он тоже принялся смотреть на ребят, ожидая, что произойдет дальше.

И тогда Мадлен окончательно поняла, что дальше тянуть бесполезно, и двинулась к дверям автобуса. Вдруг позади себя она услышала шепот Грегуара.

— Смелее, Мадлен!.. Они, мне кажется, хорошие ребята…

Как важно вовремя получить поддержку, хотя бы самую маленькую. К Мадлен тут же вернулась уверенность, чуть было не покинувшая ее. Она быстро соскочила на тротуара, даже не взглянув в сторону бабушки, устремилась к Алеше.

— Здравствуй, Мадлен! — крикнул он и шагнул вперед. — А мы тебя ждем!..

Тут началась, очевидно, заранее подготовленная торжественная церемония. Девочка протянула Мадлен цветы, а маленький, загорелый крепыш, блеснув глазами, произнес по-французски:

— Bonjour! Vive la France!..[5] — Он как будто намеревался произнести целую речь, но Мадлен нечаянно прервала ее. Посмотрев на девочку, она вдруг спросила:

— Это ты — Света?

— Я! — ответила девочка и покраснела.

— Tiens[6] — воскликнула Мадлен. — Знаешь, меня с тобой спутали, — и добавила, растягивая незнакомые слова: — Тебя будут судить и прорабатывать.

Все засмеялись, а Света еще больше смутилась.

Мальчик в спортивной курточке протянул Мадлен руку.

— А меня зовут Толя! — сказал он.