смотрит он на меня, и мне становится стыдно, что я смогла оскорбить его в лучших чувствах.

– Прости, наверное, не можешь, – соглашаюсь я. – А что это было за масло с таким странным вкусом у тебя вчера в меню? – вспоминаю я немного горчичный резкий привкус. – Я не пробовала нигде такое…

– Это оливковое масло из Хорватии, – поворачивается ко мне Драган. – Ты была в Хорватии?

– Нет, не была, – качаю я головой.

– Если бы была, ты бы сразу догадалась, – смеётся мой спутник.

– Наверняка, – отвечаю я. – Если бы оно где-то продавалось у нас, я его сразу бы узнала.

– Ну хорошо. Посмотрим, что можно будет сегодня найти на рынке для кухни, – паркует своё авто где-то на задворках Дорогомиловского рынка мой серб. – Идёмо, до открытия ещё есть полчаса.

Мы заходим через задний вход, где торговцы разгружают и заносят свой товар для прилавков, и меня сразу же окатывает с головой душ из самых разнообразных ароматов: от самых тонких и свежих травяных, до самых грубых и тяжелых мясных.

– Ну что, господица инспектор, что мне сегодня поставить в меню? – обращается с иронией ко мне Драган.

А я стою, прикрыв глаза, словно остров на перекрёстке тысячи рек из запахов: они обтекают меня, продувают насквозь, касаются моего лица, залезают в ноздри, дразнят, хватают за нос и раздражают, а я пытаюсь разобраться, за каким же из них мне хочется сейчас пойти, как Мальчик-с-пальчик вдоль хлебной дорожки. Вот я чувствую тёплый, парной, чуть сладковатый, как у свежего сливочного масла, аромат и могу даже представить, как где-то на прилавок выкладывают розово-коралловые кусочки телячьей вырезки. Я уверенно беру Драгана за руку и веду за собой, словно гончая борзая, почуявшая добычу. Удивительно, как моя ладонь легко легла в ладонь этого великана, как будто деталь встала в выточенный точно по ней паз.

Мы проходим мимо рядов с зеленью, пахнущих тимьяном, розмарином и молодым молочным чесноком. Мимо красиво уложенной в пирамидки глянцевой клубники, яркой и сочной на вид, но водянистой и безвкусной: как будто всю сладкую душу она пожертвовала своему аромату. Мимо прилавков со специями для плова и кисло-острыми кадками с соленьями и капустой. Пока не упираемся в мясную витрину, где продавец только начинает выкладывать свой товар.

– Я думаю, сегодня ты не найдёшь мяса лучше, чем здесь для вителло тоннато, – объясняю я Драгану. – И, кстати, зови меня Яной.

– Но что-то я тут не вижу вырезки, – рассматривает через моё плечо товар мой серб.

– А, Драган, дорогой, – приветствует его хозяин лавки. – Только что привезли отличную молочную телятинку, я ещё не успел всё выложить. Специально отложил для тебя кусок, – достаёт он из-под прилавка заветный свёрток. И я понимаю, что именно этот запах свежайшей добычи привёл меня к нему.

– У тебя хороший нос, – с удивлением смотрит на меня Драган. – Вредна жена!

– Что?! – начинаю возмущаться я. – Что опять не так?! То я тебе тощая селёдка, то опять какие-то ругательства! Ну, знаешь ли, – собираюсь я уже развернуться и уйти.

– Извини! – вижу я искренний испуг на лице Драгана. – Совсем забыл, что на русском так не говорят! Всегда кажется, что наши языки такие похожие, но всегда есть…

– Нюансы, – улыбаюсь я, мгновенно простив его за такое искреннее и неподдельно раскаяние, когда он становится похож на большого ребёнка.

– Баш тако! Вредна жена – это самая лучшая похвала для девушки у нас в Сербии! Вредна это значит… – задумывается он на пару секунд, – вот: хозяйственная!

– Ну раз так, – смеюсь я, – я тебя прощаю. Хотя я очень обиделась в первый раз, когда ты вынес меня из своего «Рогача».

– Извини, извини, – снова сокрушённо качает головой Драган. – Это всё мой дурацкий характер. Мы сербы, бываем очень вреле воле… Вспыльчивые, – я потом звонил вам в редакцию, хотел поговорить с тобой, попросить прощения, признаётся он.

– И почему же не позвонил? – интересуюсь я.

– Так не успел, – просто отвечает Драган, и мы, оба вспомнив нашу случайную встречу просто улыбаемся. Хотя смешного мало, на самом деле.

Нагруженные пакетами, мы идём вдоль торговых рядов, и Драган вдруг останавливается у прилавка с зеленью.

– Эстрагон, – берёт он тонкую хрупкую веточку и растирает между пальцами. – Всегда изабрати свежую зелень сам. Ты права, всё остальное можно заказать с доставкой, но травы и специи всегда должны быть самыми лучшими. Покушати, у нас в Сербии называется змеиная трава, – он кладёт себе в рот листочки и протягивает мне. – Сразу вспоминаю лето.

Я жую тархун, и оказываюсь словно на прохладной росистой лужайке, где сквозь листву деревьев уже начинает жарить горячее летнее солнце.

– Вкусно, – говорит Драган, и наклоняется ко мне, целуя в губы. И его язык пахнет шипучей газировкой и летним салатом с помидорами и сорванной с грядки зеленью.

А у меня захватывает дух от счастья и этой свежести: я уже думала, что я ему совсем не нравлюсь!

На пару секунд я даже забываю, что мы стоим посреди тесного прохода, по которому постоянно снуют грузчики, носильщики и продавцы перед началом нового рабочего дня, а я действительно не могу оторваться от этих мягких, но настойчивых губ, которые с лёгким нажимом открыли мои, и забрали у меня весь воздух из лёгких. И я теперь дышу вместе с ним одним на двоих ароматом змеиной травы, и мне совершенно не хочется отрываться ото рта Драгана, нежно и осторожно прильнувшего ко мне. Он стоит крепким утёсом, укрывающим меня со всех сторон от сутолоки и гама, и я вдруг понимаю, что впервые за долгие долгие годы чувствую себя укутанной и защищённой со всех сторон. Впрочем, это только иллюзия, одёргиваю я себя, и наконец-то, усилием воли буквально отдираю свои губы от Драгана.

– Допадаш ми се, – бормочет мой серб, и я лишь переспрашиваю:

– Что это значит?

– Да так, ничего, – отвечает он, и, подхватив весь свой груз, уверенным шагом направляется в сторону выхода, а я только поспеваю бежать за ним, как за мощным ледоколом, пробивающим нам дорогу, среди утренней рыночной суеты.

– Приглашаю тебе на завтрак, – улыбается Драган, заводя свой маленький грузовичок.

– Уже второй завтрак за два дня! – отвечаю я, улыбаясь. – Придётся скоро садится на диету.

– Зачем тогда жить, если сидеть на диетах? – задаёт Драган резонный вопрос. – Я живу, чтобы вкусно кормить людей. Если все будут