не разглядев в них признаков жизни, просто легко, как плащ, перекидывает меня через плечо, и уносит прочь, пнув по дороге и перешагнув через одного из корчащихся на полу от боли лисов.

Я болтаюсь на чьи-то крепких плечах, как мешок с луком, и только вижу, как подо мной проплывает река пыльного ковролина, пока кто-то большой сильный и надёжный уносит меня прочь из этого гиблого места. Как странно, но в этот момент я отчётливо понимаю, как его спина и футболка пахнут камышом, степью и сладким шоколадом. Вот он уверенно проносит меня мимо каких-то полуоткрытых дверей, откуда раздаются стоны, смех и крики, и я даже не хочу представлять, что может скрываться за ними. Так же уверенно мы проплываем с моим спасителем сквозь танцевальный зал, откуда началось моё безумное путешествие по этому проклятому особняку, и через минуту он меня ставит на ноги прямо у того самого швейцара, которому мы сдали свои мобильные телефоны.

Я наконец-то могу рассмотреть своего спасителя: он по-прежнему под два метра, и я упираюсь носом прямо в центр его чёрной футболки. Отхожу немного назад: с группой U2 и Боно на ней. Прекрасно. Задираю голову, чтобы рассмотреть его лицо: чёрные глаза, густые брови, крупный нос и щетина. Отлично. За несколько часов он нисколько не изменился. Только, пожалуй, теперь ещё и спас мою честь. Или жизнь. Или жизнь с честью. В общем, не знаю, что именно.

– Это вы? – задаю я вежливый в данных обстоятельствах вопрос.

– Да, это я! – отвечает Драган Павич. – А, это вы, господица инспектор! – узнаёт наконец-то он меня. – Пришли проверять вечеринку? – и тут же обрывает сам себя, поняв, что это совсем не уместно. – Извиняюсь.

– Спасибо, – устало отвечаю я, протягивая золотой номерок терпеливо дожидающемуся нас швейцару, который, наверное, и не такого здесь насмотрелся и наслушался. Забираю свой телефон, и устало бреду вниз по лестнице, только сейчас понимая, что я босиком.

– Я помогу, – просто отвечает мне Драган.

Мы забираем с ним свои пальто, и я вызываю такси.

– У меня уже подъехало, – звякает уведомление на моём мобильном, и мой спаситель, даже не дав мне опомниться, легко снова взваливает меня к себе на плечо и просто выносит меня из этого адского дворца.

Бал окончен. Часы пробили двенадцать, и принц относит Золушку в тыкву без туфелек. Просто изумительно. Открывает заднюю дверцу и чуть ли не закидывает меня внутрь, после чего обходит машину и плюхается рядом.

– Иди, – машет ладонью водителю, и тот трогается с места.

Я с изумлением смотрю на него, и мой спаситель просто отвечает, словно прочитав мои мысли:

– А как вы дойдёте до квартиры? По снегу?

– Ах, точно, – соглашаюсь я с ним, поморщившись. – А что вы вообще делали на этом мероприятии? – устало нападаю я на него, пытаясь представить Драгана Павича у Фёдора Старикова на ужине с переменой блюд или в тайной комнате, облизывающим голые ножки, или принимающим свою дозу порки от прекрасной доминатрикс.

– Меня пригласили сыграть на концерте, вы разве не видели моё выступление? – заявляет он, словно это только ради него всё затевалось.

– Нет, к сожалению, пришлось пропустить. Так вы ещё и музыкант? – хохочу я в ответ. – И как называется ваша группа, позвольте узнать?

– “Драган Павич Оркестра”, – скромно отвечает мне мой шеф. – Сербский рок-бенд. Мы имели сегодня большой успех.

– Мне искренне жаль, что я всё пропустила, – откидываюсь я на спинку сиденья, и только сейчас понимаю, что я безумно устала. И что мне действительно жаль, что я пропустила выступление этого чёртова серба. Вполне возможно, что играет он так же хорошо, как и готовит. Интересно, что ещё он умеет хорошо делать, – проносится у меня в голове.

– А вы что сами делали в том коридоре? И кто оне гадови? Лисицы? Что они собирались сделать с вами?

– Что-то очень нехорошее, – медленно отвечаю я, и смотрю прямо в глаза Драгану. – Спасибо вам большое. Я не знаю, что бы было со мной, если бы не вы.

– Но я же са вама, – улыбается он мне мягкой и какой-то мальчишеской улыбкой. – Приехали, – такси уже паркуется у моей пятиэтажки. – Готовы? – и он снова обходит такси, и, подхватив меня под мышки, снова взваливает к себе на плечо.

Блин! Я представляла себе спасение принцессы из пасти злобных волков как-то романтичнее. По крайней мере, мог бы меня торжественно нести перед собой на руках, как жених выносит невесту из дверей загса, или как в голливудских ромкомах герой спасает героиню из жерла вулкаана, а так меня весь вечер тягают как мешок артишоков!

– Какой спрат? Этаж? – интересуется мой спаситель, пока я снова считаю под собой ступеньки, вдыхая дымный степной запах его спины.

– Пятый, – скромно отвечаю я. Ужасно неудобно и высоко. – Простите, – на всякий случай извиняюсь я за свой вес.

– Добре, – отвечает он, даже не запыхавшись, бодро и весело продолжая нести меня вверх. – Мршава девойка! – отвечает он что-то на сербском, и я пытаюсь запомнить это слово, чтобы потом проверить, как он в очередной раз меня оскорбил.

– Ну вот, пришли, – командую я, когда меня наконец-то доносят до моего этажа, и мой перевозчик бережно ставит меня босыми ногами на кафельный пол.

Я открываю дверь ключом, и немного переминаюсь, не зная, как мне поступить: в моём доме никогда ещё не было мужчины. Моя квартира девственно чиста. И такой и останется навек. Аминь.

– Ну я пошёл, – направляется к ступенькам Драган. – Чао. Всего хорошего, – и тут я не выдерживаю.

– Драган, – зову я его. – Может быть, зайдёте на чашечку кофе?

– Уже поздно, – отмахивается он от моего приглашения, как от назойливой мухи. – Хвала. Спасибо. Завтра рано вставать. Точнее, данас. Сегодня.

И я уже внутренне выдыхаю: ну вот, формальности соблюдены, я его пригласила, он отказался. Всё по-честному. Но какая-то мелкая мысль-сожаление зудит мелким комариком у меня в голове.

– Добре, не надолго, – вдруг соглашается великан, и в два шага оказывается в моей квартире, как раз как я только начинаю закрывать за собой дверь.

– Но вы должны знать, – решаю я предупредить его здесь, в самом начале, – ещё ни один мужчина не переступал этот порог.

– Понимаю, вы – девица, – соглашается со мной Драган. – Ничего страшного, не переживайте, вы ещё встретите своего человека, – снимает он ботинки. – Вы не фрик. Не