– Самое страшное – похоронить своё дитя. Не должны дети умирать раньше родителей. Не положено так!

– Мама, ты сделала всё, что могла…

Несогласная, Александра затряслась, шумно, прерывисто втянув воздух.

– Как я пыталась её спасти, ты бы знала! Мы с отцом всё продали в доме, вывезли врачам. Голые стены остались в хате. И не спасли! Я на похоронах от горя и плакать не могла. Все слёзы выплакала, пока Леночка жива была…

Люба тоскливо сжалась. Каждый раз, когда поднималась тема смерти старшей сестрёнки, мир будто тускнел, краски природы меркли и превращались в сплошной серо-чёрный оттенок. За всю Любину жизнь этот оттенок скорби и горя так и не исчез из её родного дома. Везде, в каждом родовом закоулке, были его следы.

– Я долго горевала. Пять лет страданий. Каждый день ходила на кладбище, сидела у могилки, – женщина прикрыла рукой скорбящий рот. – Но после страшного сна перестала. Приснилось, что, притворившись доченькой, злой дух захотел меня на тот свет забрать. Тогда я поняла, что пора жить дальше. Нужно снова родить. Люди отговаривали, осуждали! Одна коллега высмеивала возраст мой, приводила в пример свою невестку. Мол, она молодая, всё детям даст, а ты?!.. А я что?.. Родила тебя, а невестка та на машине разбилась. Двое деток сиротами остались. Так иногда, Люба, жизнь распоряжается!

– Ты говорила, что врачи пророчили кусок мяса родить. Потому что выкидышей и абортов много было. Да и возраст за сорок… Ты такая сильная, мама! – Люба в порыве нежности и сочувствия рванула к матери и прижалась со всей своей детской пылкостью.

Александра Григорьевна приобняла расчувствовавшегося подростка.

– А папа твой в это время повадился ходить к моей подруге. Та тоже хороша: видя меня на сносях, не выкисающую с сохранения, постоянно клеилась – то крышу ей почини, то забор… Дочерей посылала. Они приходили, Василия с работы ждали, чтоб помогать позвать. Отец всегда всё поперёк делал! Всю молодость, пока Шурик ребёнком был, пропил! Сейчас капли в рот не возьмёт! А тогда постоянно пьяного вусмерть в канавах люди находили! Я всё помню!

– А потом я появилась?

– Да, доченька! Я тебя очень ждала. Нет моей Лены, зато хоть Люба есть. Спасибо Господу Богу и за это.

***

Уже прошло больше двух недель с тех пор, как Люба и Сэро вместе первый раз шли в школу.

Ибрагимов сдержал обещание Любе не общаться в школьных коридорах. Не здороваясь, повеса отворачивался, едва замечал её поблизости.

Сначала Любе нравилось, что парнишка так внимательно отнёсся к её просьбе. Она радовалась шансу пообщаться с одним из самых красивых мальчиков в школе, что выпал ей последним сентябрьским утром. Гордилась, что брюнет спонтанно пришёл к её дому, хоть это и могло для школьницы закончиться плачевно. Девочке нравилось само чувство тайны, которую она хранила, и насмешки Тимона первые октябрьские дни пролетали мимо её счастливых ушей.

Раньше Поспелова не позволяла себе обращать внимание на Ибрагимовых, так как искренне считала, что у неё попросту нет шансов заинтересовать подобную категорию парней. Но после знакомства оба брата будто вышли из тени и попадались девушке на глаза практически на каждом шагу.

Вот Имир идёт с каким-то пацаном и спорит о чём-то. А вот Сэро, присев на подоконник огромного коридорного окна, смеясь, обменивается шутками с ровесниками. Выходишь с урока, заходишь за поворот и вновь видишь повесу, который, приобняв за плечи незнакомую Любе девочку, что-то нашёптывает той на ушко. А у огромного коридорного окна теперь заседает Имир да ещё несколько парней – склонились над тетрадью и совещаются.

Люба, сталкиваясь с братьями, чувствовала прилив крови к щекам, задыхалась от неловкости, стыдясь себя. Не такая интересная и яркая, как другие. Не носит джинсы и короткие юбки. Не может танцевать в «Торнадо» на выходных, как вольные ровесники. Серая, душная и никчёмная.

К концу второй недели эйфория от утренней прогулки с брюнетом сошла на нет. Сэро больше не подходил и в сторону её не смотрел.

Поспелова, глядя на школьниц, отирающихся подле него, страдала от приступов самобичевания. Насмешки Тимона вновь стали резать слух и больно ранить. Девочка подозревала, что ловелас из 10 «Д» подурачился. Дружить с ней не собирался. А, узнав мнение других ребят о ней, решил вообще держаться подальше, дабы свой имидж не портить.

Простая мысль, что все тревоги разом можно решить, если подойти к Сэро первой и задать вопросы, в голову к тихоне, привыкшей никому не доверять, постоянно бояться и ждать от жизни только проблемы, даже и близко не закрадывалась.

***

Люба не догадывалась, насколько ошибалась насчёт своего нового знакомого.

Сэро умел владеть собой. Замечая Поспелову, он притворялся занятым, а сам украдкой наблюдал.

Люба была одной из многих, с кем хитрый Ибрагимов разыгрывал партию. Юноша обращал внимание на каждую деталь: как ровесница поджимает губы, когда он проходит мимо, как пугается его окружения, как игнорирует его флирт с другими школьницами – и лукаво усмехался. Тихоня не ревнива. Но стыдлива и стеснительна. Заметно нервничает из-за шумных компаний – сторонится сверстников. Почему, Сэро пока не понимал, но и значения не придавал. Рано или поздно всё прояснится.

Во время большой перемены повеса, тусуясь с приятелями на солнечном школьном дворе, увидел Исакову Алесю – ученицу 10 «А», курившую за поворотом здания в тени клёнов. Девушка в гордом одиночестве пускала изо рта струи дыма, оглядываясь по сторонам, дабы не попасться учителям.

Алесю Сэро хорошо знал. Брюнет в прошлом году не раз сидел с ней, её старшим братом и их друзьями за самодельным столом в тёплом гараже, слушал рок-песни под гитару, пил водку, закусывая лимоном с солью. Байкеры уважали Ибрагимова, его лёгкую, компанейскую натуру, зазывали в гости. Парень соглашался из любопытства – посмотреть на круг неформалов. Но, поняв, что ни культура, ни подобный образ жизни его не прельщают, повеса дипломатично свёл общение к минимуму, успев завязать немало полезных связей. Да и хлебать водку с солёным лимоном цыган конкретно устал.

В Исаковой же Сэро признавал человека, что не разбрасывается словами.

Ибрагимов подошёл к курившей школьнице. Достал из кармана зажигалку, кивнул:

– Сигаретка будет?

Неформалка улыбнулась, протянула пачку. У Сэро в кармане имелись свои, но зачем тратить впустую, когда рядом – расположенный к общению щедрый человек?

– Задворки туалета, смотрю, не для тебя, – подмигнул юноша.

– Да ты что, приятель, с ума сошёл?!.. За сортиром воняет дерьмом, внутри от ссанья шары слезятся! Да ну нахер!