чем наша разница? — перебила Нэнсис, но как всегда не дождалась ответа: — В отличие от тебя я в них верю.

Ее разговоры, ее действия, ее жесты и взгляды путали Эльтара. Если бы Нэнсис было все равно, она не говорила бы о дроидах так яростно. Может, скука всего лишь прикрытие, чтобы усыпить бдительность?

Нэнсис — часть своего же вируса, она неотделима от разрушительного кода. А еще она сумасшедшая…. ему самому не следовало бы забывать об этом. Эльтар устал от изнурительного разговора и от этой бессмысленной погони. В ее загадках не было ничего сложного… в них не было вообще ничего. Особенно смысла. И это больше всего настораживало. Но Эльтару исполнилось уже двести лет, и он не мог позволить себе затяжное противостояние с Землей.

— Я требую, чтобы в игре приняли участие дроиды.

— Ладно, — улыбнулась Нэнсис. — В них я тоже верю.

Как быстро она согласилась… Но все же…

Он протянул запачканную мокрым песком ладонь и Нэнсис ее пожала. Это пожатие было робким, словно ласки утреннего ветерка. В тот момент, когда киборг почти отняла свою ладонь, Эльтар провел рукой сквозь голограмму, до хруста сжав пальцы в кулак.

Нэнсис оторвала взгляд от лица старика и опустила голову. Эрик строил замки из песка. Плохо смоченные водой, их стены норовили соскользнуть вниз под собственной тяжестью. Мальчику нельзя было прикасаться к воде, и его замки всегда рушились.

— Сеющий в плоть от плоти своей пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную, — сказала Нэнсис, разглядывая Эрика. — Невозможно перенести человеческое сознание в дроида. Кстати, ты снова пропустил этот момент. Он уже получил свою душу.

— Он добрый, — упавшим голосом сказал старик.

— Но он — не ты.

— Не я…

— Уже научился врать? — Нэнсис сделала шаг вперед, но Эрик встал с песка и отскочил от нее, словно от зверя. — «Венет» убил миллионы. Он был идеальным сосудом зла. Я видела много дроидов, и плохих, и хороших, но плохих больше. Но ни разу не видела нечто иное. — Она помедлила секунду, указала пальцем на Эрика. — Все они рано или поздно становились похожими на людей… Этот дом не для тебя. И никакой из них. Ты уже мертв, старик. Все живое в этом мире рано или поздно подвергается тлению. Пора с этим смириться.

— Не тебе об этом судить.

— Ты просто бежишь от смерти хоть в какое-то существование. Страшно? — в голосе Нэнсис скользнуло ехидство. — Правильно умереть — это привилегия. Ты лишен ее и верно боишься, — она перевела взгляд на старика. — Все, что тебе остается — попытаться сохранить свою империю, чтобы построить новый мир, о котором ты так мечтаешь. К сожалению, уже без тебя. Не упусти свой шанс. Умри с осознанием того, что все успел. Это самое большее, на что ты можешь рассчитывать, старик.

Нэнсис сказала все, что хотела и ушла, как только произнесла последнее слово. Она исчезла внезапно, резко, оставив после себя прохладную пустоту. Эльтар смотрел сквозь нее и не видел. На первый взгляд все было, как раньше, и он должен смотреть на винное озеро, но почему-то видел только кровь. Ленивая осока, цапля, запрокинувшая голову, чтобы проглотить пойманного пестряка… все это в одно мгновение оказалось пустым.

Она пришла, отравленная своим ядом, чтобы отравить и его.

— Эрик, — обратился Эльтар к своему мальчику, протянув ему морщинистую руку, — Иди сюда.

Приподнявшись с песка на локтях, мальчик склонил голову на бок. Он в первый раз слышал, чтобы старик называл его по имени.

— Пойдем со мной, — сказал Эльтар. — Мы погуляем.

Эта болванка не его дом — Нэнсис точно подметила, брызнув ядом ему прямо в сердце. Эту надежду ему придется оставить. Мальчик обрел имя в тот момент, когда сформировал свою личность. «Душу», — вертелось на языке, но такие выражения делали старика грустным. Это означало бы, что его бездна намного глубже, чем ему кажется. Бездна, длиною в вечность. Ему хотелось думать, что она гораздо короче, например, только до конца жизни…

«Нэнсис часть своего разрушительного кода, и неотделима от него».

Взяв маленькую ладонь в свою, Эльтар направился к озеру. В тот момент, когда босые ноги мальчишки оказались у кромки воды, он внезапно остановился. Эльтар почувствовал сопротивление. «Знает, что опасно. А тогда врал. Он слишком рано научился обманывать».

В Эрике стояло дендровое ядро самого последнего поколения, и пока что было единственным таким экземпляром на всей планете. Эти ядра очень боялись воды — существенный недостаток, превращающийся в ничтожный, если бы разум Эрика смог принять сознание Эльтара. Но он не мог.

— Идем, Эрик, — улыбнулся старик, и мальчик подчинился ему.

Он был очень доверчивым. Может быть, потому что любил его?

— Мне страшно, папа, — сказал он, когда стоял по пояс в воде и разум его угасал.

— Не бойся, мой мальчик, — Эльтар целовал Эрика в макушку, поглаживая рукой рыжие кудри. — Тебе нечего бояться. Ведь ты — не я.

Когда Эрик ослаб, старик подхватил его на руки, вода облегчала тяжкую ношу. Смочив Эльтара по грудь, кровь в озере зашипела. И эту могилу он тоже будет оплакивать. Прямо здесь, у этого озера.

Эльтар ощущал пустоту в своих слабых старческих руках, еще мгновение назад державших его мальчика. Пустота… его окружала одна пустота. Мокрые ладони лизнул поток легкого ветерка, обдав кожу промозглым холодом. Эрик пошел камнем на дно, и в стеклянных валунах появилось еще одно отражение.

Глава 9. Отражения

В небе светило яркое солнце, и вокруг было так светло, что не виднелось ни одного кусочка темноты. Солнце было больше марсианского в полтора раза, или два, или даже три. Совсем как земное, которое иногда показывали по проектору прямым сигналом с материнской планеты. Да, вот так хорошо. Сколько бы глаза не глядели на тусклое солнце Марса, все равно казалось, что оно какое-то не такое, каким должно быть. Это внутреннее чутье было у многих марсиан. А сейчас глаза слезились, не привыкшие к ослепительной яркости, но все равно чувствовалось, что так приятно, и так правильно. Прямо как на Земле.

Вдали, по горизонту, растянулась неровная ниточка гор, утопающая в белесой дымке. Это не туман, а просто воздух — все потому, что они далеко. Острые пики протыкали полотно неба, белого, словно молоко. Синева оставалась только высоко-высоко, и ее было не много.

Как же замечательно, подумал Дэвид, его окружает свет и теплота. После прохода через телепорт он привык прорываться сквозь кромешную тьму, задыхаясь в дыму, но сейчас