первую сотню земных лет. Эльтар всегда считал свой возраст в земных годах, потому что родился на материнской планете. Несколько его внуков уже умерло, а правнуки начали похваляться своей молодостью. И каждая эта молодость рано или поздно хотела сместить его. Эльтару тяжело было расставаться с ними, он скорбел над каждой родной могилой. С тех пор он решил не повторять своих же ошибок. При рождении младенцев происходила иммунокоррекция со спусковым механизмом, а потом вживлялся чип. Избавься от чипа — умрешь. Не введи вовремя стоп-код — умрешь. Коды находились только в руках Эльтара. Когда кодов перевалило за сотню, его любимые дети сами стали чипировать младенцев, боясь гнева отца и собственной смерти. Так «Голему» удалось достичь величия, а Эльтар почти никогда не жаловался на память. Только пару раз, и над этими могилами он тоже проливал слезы. Каждый из его потомков нуждался в живом отце, деде, прадеде и пра-прадеде, и долгой, благодарной памяти.

— Я создал эту империю. И Марс… тоже создал я. Последнее слово останется за мной, — тверже, чем обычно, прохрипел Эльтар. — Но сначала мне нужно увидеть своими глазами…

Его старые глаза слишком хорошо распознают ложь, чтобы не увидеть подвоха. Этот навык он приобрел за долгую жизнь и множество обманов. Признаться, не было таких обманов, которые бы он не успел попробовать на вкус. Если ему подвернется какой-нибудь новый, ему уже будет не так скучно.

— Она давно добивается встречи, — поостыв, почти спокойно сказал Койл, он встал и подошел к столу с алкоголем. Откупорил джинн, резким движением плеснув в стакан. — Сказала, что готова выйти на связь в любое время. Она редко спит. Какой сервис.

— Тогда ждите.

В наступившей тишине разговаривал только ветер. В его речах не было слов, но чувствовалась безысходность. Она не предоставит ему выбора. Она отобрала его, когда появилась.

— Мальчик… — старые пальцы утонули в рыжих кудряшках, вороша переливы солнца на шелковых локонах.

Эрик все понял без слов. Он очень смышленый. Не такой, каким в детстве был он. Эльтар поумнел гораздо позднее, когда познал первый из своих обманов. И эту могилу он тоже будет помнить.

За считанные секунды интеллект соединился с отделом безопасности, получив нужные коды доступа. Разблокировался сигнал, идущий непрестанно вот уже больше двух недель. Как только были введены коды, фигура появилась сама собой. Она ничего не делала, просто сидела, сгорбившись, и пялилась на свои растопыренные пальцы. Койл сказал, что она почти никогда не спит. Скоро эту половину Марса поглотить ночь, а в ночи происходят самые странные вещи. Кто-то занимает голову мечтами, а кто-то сходит с ума.

Нэнсис вздрогнула, подняв голову и оглянулась… и почти сразу же потеряла интерес ко всему, кроме воды, в которой сидела почти по пояс. Полупрозрачная голограмма неспешно шла рябью под натиском мелких волн. Нэнсис сразу же попыталась зачерпнуть воду бесплотными пальцами, но не смогла поднять даже несколько капель. И все-таки она заслуживала еще одного прозвища. Брендан всегда был рассудительным парнем, несмотря на то, что в нем текла лишь шестнадцатая часть его крови. Старик двинулся навстречу бестелесному молчаливому призраку.

Глава 8. Призрак

— Когда я узнала, что внутри меня дитя, моя душа запела, — Нэнсис медленно заломила голову набок, не оставляя попыток зачерпнуть пальцами воду. — Как это замечательное — знать, что твое тело создаст что-то прекрасное… что имеет смысл. Ведь именно поэтому оно дано женщине, правда? — Нэнсис пялилась на пустые пальцы. Эльтас молчал, он знал, что вопрос был задан не ему — никому. — Я была такой глупой… совсем, совсем глупой, — Нэнсис замотала головой, будто ей мешались мысли. — Я не смогла сохранить спокойствие… Как оказалось, без него не может быть жизни. Обида, злость, отчаяние, во мне было все что угодно… но только не спокойствие. Это все разрушило. Ты знаешь, что я убила «Венет», когда нейросеть восстала на Венере?

— Знаю. — ответил старик. — Помню.

— Что еще ты помнишь?

— Мало. Тогда мне было не до войн.

— Я расскажу, что случилось потом. «Венет» умер, но успел отомстить. Он отравил меня. — растерянно пробормотала Нэнсис, — Это случилось, когда в моем чреве дитя только еще начало расти. Я снова пошла убивать, забыв, что для меня время смерти закончилось. Отныне я должна беречь жизнь, а не отнимать ее. Нет… нет… не «Венет» отравил меня, я сама себя отравила. Желанием мести.

Нэнсис замолчала, но Эльтар не прервал тишины. Он был стар, и спокойное течение жизни его давно не тяготило. Киборг продолжила:

— «Вам придется выбирать», — так мне сказали, — «Яд поражает все больше ткани. Повреждена нервная система, скоро некроз перекинется на внутренние органы. Мы можем спасти вас, если устраним плод», — Нэнсис усмехнулась. — «Плод»… Как жестоко называть так маленькую жизнь… Знаешь, что это значит? — Эльтас промолчал. — Убейте своего ребенка, убейте свой смысл — вот что это значит. — Нэнсис оторвалась от пальцев, взглянув на алое небо. — К тому времени как меня подключили к поддерживающей терапии, они уже отрезали мне правую руку, чтобы предотвратить отмирание ткани. Потом отрезали левую, а потом обе ноги. Я спала в липкой регенерирующей жидкости и мне было так хорошо… почти не было больно… нет… нет… не было, — казалось, глаза женщины не видели, распахнув взгляд навстречу кровавым лучам солнца. — Пока во мне жило дитя, никакая боль не имела значения. Так я лежала долго — без рук, без ног, без грудей, все что осталось от моего измученного тела — сердце и наполненное чрево. Но тут они выдернули меня из болезненного сна и сказали: «Время на исходе. Вы умираете». «А как же ребенок?». «Нам удалось изолировать его внутриутробно, он будет жить, если только…». Они сказали, если мой мозг погибнет, погибнет и ребенок. Нужны были ответные импульсы, чтобы работала изолирующая система плаценты. «Режьте, сколько понадобится», — потребовала я. Режьте все. «Нам нужно отрезать вам голову, чтобы подключить нужные приборы для передачи импульсов-замен», — и я позволила им. Мое искалеченное тело рожало, без головы и конечностей, когда я уже стала киборгом. Я смотрела на него и выла от тоски, потому что не испытывала боли, которую испытывает каждая мать, рожая своего ребенка. Она принадлежала мне по праву! Моя боль была бы стократно больше, чем боль любой из них. Как и моя любовь… они отобрали ее у меня.

— И где сейчас твое дитя?

— В прошлом.

Старик встал за спиной Нэнсис, наблюдая, как сокращается ее жилистое сердце. Дыра в стальной