– Нет, я думаю, его убрали – и только потом смогли добраться до Краснова.

***

Федор Афанасьевич слушал Марину с непроницаемым лицом, а сам изучал ее реакцию. Очень это дело было нехорошее. Всё говорило за то, что покушение организовано очень близким человеком или с его участием. И никого, даже эту симпатичную молодую женщину, пока нельзя исключать из подозреваемых.

С самого начала Ситников не сомневался, что это покушение, хотя еще нет результатов экспертизы по взрыву. То, что пропал начальник охраны, не случайно. Он либо преступник, либо жертва. Вообще вокруг Краснова в этот роковой день, в среду 9 ноября, странным образом образовался вакуум. Дома не было не только Юли и Рогова. В большом загородном доме, обычно многолюдном, все окружение как косой выкосило. Взяла двухнедельный отпуск повариха, свалились с гриппом братья Богдановы, у секретаря-референта и первого водителя был выходной, а второго Краснов отпустил сам (со слов водителя). Завхоз (Краснову нравилось именно это слово) уехал за покупками, ночной сторож спал, его жена уходила в гости. И всех надо проверить, чтобы выяснить, кто отсутствовал случайно, а кто – для алиби.

Только один охранник, недавно принятый с испытательным сроком молодой парень, сидевший в дежурке, видел, как все случилось. Он первым прибежал к месту взрыва и нашел искалеченное тело, тут же вызвал скорую и милицию, вдвоем с подоспевшим сторожем потушил пожар. С их слов пострадавшего признали Красновым Виктором Александровичем.

Ближайшие соседи не могли быть свидетелями происшествия, хотя между домами по прямой было метров сто шестьдесят, и с верхнего этажа открывался вид на верхнюю часть дома и кусок территории. Подозрительное стечение обстоятельств. Олег Ярославский уехал по делам, хотя зачастую работал дома, используя компьютер и Интернет, Мария Ярославская была на работе в Центре «Незабудка», это было по графику, Но не было даже няни, в этот день Мария отказалась от ее услуг, а взяла ребенка с собой в «Незабудку» на процедуры.

Сын потерпевшего, Андрей Краснов, как обычно уехал на работу, но уехал очень рано, потратив на дорогу на час больше времени, вроде бы попал в пробку из-за ДТП на шоссе. А кто его там видел? А Марина Белых, невестка потерпевшего, сидевшая дома безвылазно (с ее слов), слышала грохот, но посчитала его раскатом грома. Все верно, в тот день была пасмурная погода с ветром, прогноз обещал «по области местами дожди, грозы». Но Марина Белых – не простая домохозяйка, она профессиональный журналист и детектив-любитель, несколько раз проводила собственные расследования, помогала следствию. Куда девалась ее наблюдательность, почему молчала интуиция?

***

Маша узнала о взрыве позже всех, Марине сказала ей только утром на следующий день, когда Маша позвонила ей по телефону узнать, куда они все вдруг уехали из коттеджа.

Взрыв на первый взгляд можно было посчитать несчастным случаем. На охраняемой территории стояла в сарае неисправная машина, из бака испарялся бензин. Хозяин усадьбы зашел в сарай и щелкнул выключателем. Но только на первый взгляд. Едва начав спорить со следователем, Марина поняла, что он думает точно так же. И только в оценке роли Рогова их мнения разошлись. Необъяснимое отсутствие Рогова сделало его в глазах милиции подозреваемым номер один.

А на второе место попала Юля, что не удивительно. Ее несколько дней не было дома, и не только Андрей знал, что она поссорилась с Виктором Александровичем. При этом она увезла Наташу к матери, а сама появлялась то здесь, то там с Серегиным. Сразу после взрыва ее не могли найти, телефон был недоступен. А ее мать в Красноармейске сказала, что она уехала еще вчера, одна на машине, сама за рулем. И вдруг Юля вернулась в коттедж к обеду того же дня, примерно через час после взрыва, застала следственную бригаду, развороченный обгорелый сарай, выбитые стекла. Ей прямо не предъявили обвинения, но попросили никуда не выезжать. Юля на это фыркнула и сказала, что не имеет ни малейшего желания попасть в лапы «папарацци». Она была поразительно спокойна, тут же распорядилась до ночи вставить стекла и прибрать в доме. Предложила милиционерам выпить кофе, и, сидя за столом, заявила, что Краснов – жив и здоров.

– Это вообще не он взорвался. Кто видел, как он вошел в пристройку? Охранник? Там же далеко и плохо видно. Зачем ему туда ходить? В машину он всегда садится у крыльца. Опознали его? Я вас умоляю! Этот Вова, нет Вася, у нас без году неделя, он и меня в лицо едва ли помнит. А сторож? Прибежал, наверняка, без очков, он же дальнозоркий. Нет, я уверена, это не Виктор. А кто? Ну, террорист какой-нибудь. На нем взрывное устройство сработало. Вон как рвануло: все стекла с торца дома вылетели. А где сам Виктор Александрович? Уехал по делам. Скоро позвонит.

Совершенно хладнокровно она поехала на опознание в центр медицины катастроф. Но там ее версия не выдержала столкновения с действительностью. Как раз лицо пострадавшего, несмотря на сгоревшие волосы, сохранилось лучше всего. «Он, видимо, сознательно отпрыгнул, развернувшись головой к двери, и упал лицом вниз на траву. Сильный ожог спины и ног, плюс проникающие ранения от обломков…» Дальнейшие подробности Юля не слышала. Она почувствовала, что в глазах темнеет и хотела попросить нашатырный спирт, но успела только руку протянуть – и свалилась в глубокий обморок.

Однако, та же Юля, едва придя в себя, проявила такую бешеную энергию, такой напор, что больница заходила ходуном. Депутата Московской городской думы Краснова прямо под капельницей перевезли в Центральную клиническую больницу, чаще называемую «Кремлевкой», в отдельную палату со спецобслуживанием, В тот же день к нему вызвали всех доступных светил медицины по профилю, для его лечения были применены самые передовые технологии. Марина и слыхом не слыхивала, например, про «биокожу».

Врачи сделали все возможное и невозможное. Но Виктор Александрович не вернулся к жизни, хотя и не умер. Он впал в кому. Совсем тонкая грань отделяла его нынешнее состояние от смерти, и все родственники были в напряженной готовности к этому исходу. Чтобы заставить себя заниматься повседневными делами, Марина утешалась тем, что, если бы что-то случилось, то ей бы позвонили. Пока телефон молчал.

Из задумчивости Марину вывел голос следователя

– А скажите, Марина Николаевна, имя «Михаил Круглый» Вам ни о чем не говорит?

– Что? – Оказалось, вопросы у него еще не кончились. – Какой Круглый? Я никогда не слышала о таком. А кто он?

– Воровской авторитет.

– Вы считаете,