мои волосы, щеки мои обледенели. Я падала, но упорно тащила детей вперед. Позади себя слышала тяжелые страшные шаги. Я замирала от ужаса, но не могла себя заставить обернуться. Шаги становились все ближе и ближе. Я закричала и проснулась от громкого стука.

Стучала от ветра открытая оконная рама. Одеяло сползло на пол, я замерзла. Сергея рядом не было. Он сидел за компьютером в своем кабинете. Я стояла тихо на пороге кабинета. Свет настольной лампы падал на Сергея. Я видела четко каждую черточку такого родного лица. Он почувствовал мой взгляд и обернулся:

– Что случилось, моя дорогая?

– Ничего, просто я замерзла.

– На улице похолодало. Я слышал, вчера передавали прогноз погоды: на город идет холодный фронт с дождями и северным ветром. Возможно, даже будет пролетать снег. Синоптики обещали.

– Мне приснился плохой сон. Я испугалась.

– Плохой сон – к перемене погоды. Дорогая моя, не печалься. Я никому не позволю вас обидеть. Ты мне веришь?

– Верю.

– Вот и прекрасно, ложись, я скоро приду.

Я долго лежала под одеялом и не могла согреться. Сон не шел. Наконец пришел Сергей. Он обнял меня, прижал к себе. И прошли мои ночные страхи. Сергей провел рукой по моей щеке. Его пальцы спустились на грудь. Я изогнулась от наслаждения, от тепла любимых рук. Мы сомкнули свои объятия. Я прижималась к его телу, как никогда раньше. Мне нравится быть разной с ним в постели: я бываю скромной и пугливой, бываю раскованной и смелой. Но сегодня я была жутко развратная. Он стонал от моих рук и губ. Мы долго лежали молча обессиленные от объятий любви. Почему мне всегда хорошо с ним? Чем я должна заплатить за свое безмерное счастье?

Утром я проспала почти до обеда. Я забыла свой страшный сон. Предчувствие беды не посетило меня. Иначе бы я ни за что не вышла из дома, я бы не поверила, что это такси прислал за нами Сергей…

***

Марина, наклонив голову, шла по подвалу. Помещение оказалось на удивление чистым, никакой пыли и паутины. Яркий свет освещал коридор. Марина несла в руках большую картонную коробку. Узла с грязным бельем не нашлось, и Маша в последний момент дала ей в руки эту коробку. Может же обслуживающий персонал для чего-то переносить коробку? Марина с Машей посчитали, что может.

Синие брюки, похожие на униформу младшего медперсонала, Марина разыскала в своем шкафу на антресолях. Купленные когда-то для дачи, они сначала оказались Марине широковаты, а затем она про них забыла. Но не зря, как оказалось, купила. А голубую курточку-халатик Маша одолжила Марине свою. В кармане халатика лежал ключ, тот самый, от двери с загадочным номером «44Б».

Коридор повернул налево. За плотно прикрытой дверью шумели стиральные машины. «Там прачечная», – вспомнила Марина план подвала. Заветная дверь находилась в самом углу, не доходя до прачечной. Дверь оказалась обычной, деревянной со слегка облупившейся краской. Марина оглянулась по сторонам и вставила ключ в замочную скважину. Ключ не поворачивался. Коробку пришлось поставить на пол. Марина надавила с силой на ключ. Он скрипнул и повернулся. Дверь с лязгом открылась

Марина сделала шаг, другой и уперлась в кирпичную кладку. За дверью оказалась крохотная клетушка, которая образовалась, когда подвал перегородили кирпичной стеной. Помещение стало таким мизерным, что ему даже не нашли применения. Марина на всякий случай прикрыла дверь за собой и включила фонарик. Яркий луч осветил строительный мусор на полу, брошенное ржавое ведро, сиротливо стоящее в углу, пыльную тряпку. С чего это она решила, что дверь приведет ее на чужую территорию? Марина в досаде стукнула кулаком по стене. «Так тебя и ждали за этой дверью!»

***

Марина кругами ходила по комнате. Маша ее успокаивала:

– Дался тебе этот подвал! Может, попробовать попасть в клинику другим путем, через двери.

– Другим путем? – Марина остановилась. – А ты, Маша, права. Знаешь, что я сделаю? Я попробую отыскать мать Раисы Лаврушкиной, ту самую бабушку, у которой живут сейчас дети Раисы.

– Но ты говорила, что это опасно, да и Андрею, вроде бы, слово дала.

– Постараюсь его переубедить, что ничего опасного в моей поездке нет.

– Нет, я вообще не пойму, зачем тебе куда-то ехать и кого-то искать? То тебе в подвал захотелось, то в деревню.

– Ты права, возможно зря я в подвал полезла. Съезжу в деревню, своими глазами увижу этих детей – и успокоюсь. Денег хочу им немного дать, они, бедные, без матери остались.

– Разве что денег дать.

Марина доложила мужу о своих планах. Она упирала в первую очередь на деньги, в которых, скорее всего, нуждались бедные ребятишки. Андрей на этот раз не стал ее отговаривать.

Утром Марина помчалась на окраинную улочку с подобающим для нее названием «Кирпичная горка». От сгоревшего 13-го дома ничего не осталось, кучка углей. Как и не было двухэтажного дома.

Марина уверенно прошла к соседнему дому. Едва успела Марина позвонить в пятую квартиру, как дверь распахнулась. Сама Александра Ивановна стояла на пороге.

– А! Ты пришла, проходи, – старушка с любопытством и радостью от предвкушения вознаграждения уставилась на Марину. – Долго же ты собиралась! Райку похоронили, погорельцев из 13-го дома расселили кого куда, кто в общежитие попал, а кто к родне перебрался.

– А я не о погорельцах статью писать буду, а о детях из того дома.

– А там и не было детей-то, разве что Зойкины пацаны, так они уже в техникуме учатся. Балбесы и обалдуи, но Господь отвел, гостили оба у родни.

– Я о детях Раисы Лаврушкиной напишу.

– А чо о них писать, их и не было на пожаре? Жили и живут в своей деревне.

– А в какой деревне они живут?

– В этих, как их, в Смородине! Нет, вру, в Малинове. Или в Малине?

– Так все-таки, как деревня называется?

– Не могу вспомнить. И опять же за бесплатно, чо мозги напрягать?

– Я заплачу, но сначала скажите название деревни, и где она находится.

– Заплатишь, так я мигом к Матвеевне сгоняю. Ты посиди тут, не уходи!

Александра Ивановна шустро вспорхнула с табуретки и исчезла за дверью. Пока старушки не было, Марина рассматривала комнатку Александры Ивановны. Старый облезлый шкаф, кровать с никелированными спинками, комод, пара венских стульев и табуретка – вот и вся обстановка. Но комод прикрыт вышитой отглаженной скатеркой, кровать аккуратно заправлена, на подушках белая накидушка. На чисто вымытом полу лежат связанные крючком из полосок ткани половички и коврики. «Молодец, старушка, аккуратистка, такой не жалко денег дать».

Александра