– Я только сейчас нашла, где зарядить телефон, и как раз собиралась тебе позвонить! Я искала тебя в баре! И в хостеле! Где ты, черт возьми?!

– Я в порядке, – ответила ей Кристен ледяным тоном, но Нэйт все равно тут же почувствовала, как внутри зарождается надежда. Все хорошо? Все же хорошо, правда? Ничего плохого не случилось?

– С тобой все нормально? Что они с тобой сделали? – спросила она торопливо, чтобы убедиться в своих мыслях.

– Вы с Мирандой вроде как хотели, чтобы со мной это кто-нибудь сделал, – ответила ей Кристен.

Сердце у Нэйт рухнуло вниз.

– Ооо, нет… Кристи… я не знала, что все так…

– Знаешь, где Миранда?

– Развлекается, наверное… – она постаралсь произнести это максимально равнодушно, чтобы не травмировать подругу еще и этим.

– По-твоему, дать засунуть в себя четыре члена подряд – это развлечение?

– Кристен!

Кристен положила трубку, а Нэйт со стоном уткнулась лицом в ладони, чувствуя, как последние капли самообладания вытекают между пальцами, и из глаз у нее брызнули слезы.

Она задремала прямо там, на полу, около своего телефона. Девушка-администратор не стала ее будить, но заботливо набросила на нее плед. Проспала она совсем немного, максимум полтора часа, потому что потом в хостел потянулись первые гости, и в холле стало шумно.

Ее разбудили два мужских голоса, которые звучали где-то совсем рядом. Мужчины разговаривали вполголоса, и она прислушалась к ним, не открывая глаз.

– Ривера будет доволен, – сказал один мужчина.

– Еще бы, – подтвердил другой. – Идеальное преступление. Не подкопаешься. Отпечатков и свидетелей они не найдут. И доказать, что это мы, тоже не смогут. С чего бы «Гиенам» убивать какого-то мальчишку? Мы если и позаримся – то на Карри, или Лиама, или старуху Брэдли.

– Или на Лэсси, – согласился первый. – Я бы ее трахнул.

– Она сладкая штучка, и задница у нее как орех.

– Эй, Косой! – послышался смех. – Она моя!

– Ламберт, салага, не в наших правилах заявлять права на шлюх. Мы отымеем ее по-очереди, когда придет время.

– Точно, – согласился Ламберт.

Нэйт приоткрыла один глаз. Мужчины стояли прямо над ней и, видимо, были уверены, что девушка на полу в полной отключке.

Между тем, она успела их разглядеть.

Один был чернокожий, щуплый, в белой футболке, черных штанах, с десятком дырок в одном ухе, и с тщательно выбритой башкой. Ламберт.

Второй был белый и светловолосый, мускулистый, в кожаной куртке, без особых примет. Так можно было описать каждого третьего на сегодняшних гонках. Косой. Интересно, он правда был косым? Этого Нэйт разглядеть не смогла.

Как и того, что на спинах у обоих красовались татуировки с оскалившими пасть гиенами.

Начались экзамены.

Первым было испытание по композиции. Нужно было принести десять работ, чтобы комиссия могла оценить их, и для Кристен это был самый легкий экзамен. Она любила абстрактные техники, с удовольствием говорила о Кандинском (это был ее любимый художник), Дали, Малевиче. Карри, вместе с ней отбирая работы для портфолио, непрестанно тер лоб и морщился. Такое искусство было ему непонятно.

– Слушай, а нарисуй меня в такой технике? – попросил он мимоходом.

– Зачем? – улыбнулась Кристен. Она отложила в сторону большой лист с красными брызгами на белом полотне – они символизировали кровь, и это было слишком экстремально и экспериментально для комиссии. А вот похожую композицию с голубыми брызгами она оставила.

– Нуу, не знаю, – протянул Карри. – Это было бы любопытно. Ты нарисовала бы мой член в виде овала или прямоугольника?

– Не овал, а эллипс, – поправила Кристен со смехом. Она уже научилась не краснеть каждый раз, когда Карри произносил слово «член». А он произносил его часто.

– Так эллипс или прямоугольник?

– Отрезок, – улыбнулась она.

– Эээй! – он нахмурился и пихнул ее в плечо локтем. – Это что за наезд? По-твоему, он маленький и тонкий?

– По-моему, я ко всему этому до сих пор не привыкла, – рассмеялась Кристен и все-таки начала краснеть. – Это не наезд. Напротив. Если говорить о символизме, то отрезок подойдет больше. Линия – это всегда стремление, определенная направленность, четкость.

– И куда же стремится мой член? – не унимался Карри.

– Это ты мне скажи, куда он стремится, – снова со смехом отозвалась Кристен, вставляя в файл последнюю, десятую работу.

Ей нравилось вот так вот проводить время с Карри.

А Карри нравилось проводить время с ней. Всего за десять дней эта девочка осмелела, раскрылась, впустила его в свою жизнь. Он знал, что влюбляется, и уже не отрицал этого. Ему было немного страшно – вдруг ее у него заберут так же, как забрали Элисон? Но эти мысли он упорно отгонял. Тем более что близкие его поддерживали – Лэсси и Лысый особенно. Даже отец стал относиться к Кристен мягче и спросил однажды за завтраком, почему она не сидит рядом с Карри. Но для этого было, конечно, еще не время.

Вторым испытанием была живопись. Для него требовалось также десять работ – на сей раз с натюрмортами. Натюрморты Кристен не любила и давно поняла для себя, что рисовать их, кроме как для учебы, не станет. Перед поступлением ей пришлось немало повозиться, чтобы создать хотя бы два десятка работ в этой технике – а потом выбрать десять из них.

Последним был рисунок. Кристен нравилось, что здесь не оговаривалась тематика работ. Поэтому среди ее рисунков были и сюжетные наброски, и пейзажные зарисовки, и несколько портретов.

Взяла она и один из портретов Карри, сделанных в их первую ночь. Карри, конечно, предлагал рисунок с членом – ей оставалось только закатить глаза и положить в файл изображение его красивого лица, прочерченного шрамом. Откуда был этот шрам – она до сих пор не знала, и спрашивать пока не решалась. Как и о многом другом. А он не рассказывал. Тоже еще было не время.

– Итак, когда результаты?

– Через три дня, – отозвалась Кристен.

– Через три дня мы узнаем, что ты стала студенткой! – улыбнулась Лэсси, а Кира взяла старшую сестру за руку:

– Что такое студентка?

– Тебе до этой развратной поры еще далеко, – улыбнулся Карри.

– А что такое развратная пора? – нахмурилась Кира, и Лэсси пихнула брата в плечо:

– Совсем ошалел? Что за слова при ребенке?

– Слова как слова!

Кристен рассмеялась. Карри и Лэсси тоже.

День выдался теплый, и вчетвером они отправились в парк аттракционов. Пока Лэсси водила малышку Киру по детским каруселям, Кристен и Карри перекатались на всех американских горках, а их оказалось четыре – одна другой круче.