– Вы могли нанять киллера, который перепутал Мельникова с угонщиком, – выложил последний довод Востриков, слабо веря в удачу и в такие совпадения.

– То есть вы хотите сказать, что мы с Геной наняли киллера, который должен был подкараулить Мельникова на стоянке перед супермаркетом средь бела дня? – подхватила она весело. – Не дали ему фотографию, а просто послали наемного убийцу днем и с нелепым словесным портретом?! Это… Это даже не смешно, Александр Александрович! И на что нам киллера нанимать, скажите на милость?! Нам еле хватает средств, чтобы платить за кредит! Киллер!!! Скажете тоже… И почему именно сейчас?! Почему не годом раньше, когда Мельников только-только начал меня унижать? Почему мы ждали столько времени? И осуществили месть тогда, когда нам осталось платить за дом каких-то восемь месяцев? Версия никуда не годится, Александр Александрович. Никуда не годится!

Не согласиться он не мог. Ему и самому эта версия не нравилась. Но проверить ее он был обязан. Как и был обязан, невзирая ни на что, проверить их алиби на день преступления.

И вообще он часто слышал подобные заверения. Люди в грудь себя били, доказывая собственную невиновность. А потом оказывалось все наоборот.

– Хорошо, – сдержанно кивнула Карина, пообещав прислать к нему своего мужа. – Непременно. Он явится к вам. Завтра. Завтра можно?

К ним – можно всегда, от них – не всегда можно, хотел он пошутить, но сдержался, бесцветным голосом взяв с нее устное обещание никуда из города не отлучаться, и посоветовал ее супругу сэкономить его время и вспомнить, чем именно он занимался в день, когда была угнана машина Мельникова.

– Конечно, вспомнит! – выпалила Карина с уверенностью, прежде чем ушла.

А супруг на следующий день не вспомнил. Таращил грустные глаза на Вострикова. Мычал, мямлил и толком не мог сказать, что именно он делал в тот день. Сошлись на том, что он был пьян и плохо помнит события того дня, когда кто-то угонял машину Мельникова, а потом горел в ней.

Ну, а коли был пьян, стало быть, был не способен совершить такое виртуозное преступление.

– Вы все же из города никуда не отлучайтесь, – посоветовал ему Востриков, подписывая Геннадию Илюхину повестку, которую передала ему жена. – У нас могут быть к вам еще вопросы.

– Да, да, хорошо, – жалко улыбался муж Карины, которому при случае Востриков поостерегся бы жать руку.

Что за мужик, скажите на милость?! Мало того что не способен содержать семью, так не способен еще и постоять за нее! Да если бы с его женой Олей кто посмел так поступить… Да только посмел бы подумать так в ее адрес, не то что поступить, Востриков бы просто этого урода…

А что? Удушил бы? Пристрелил? Или… сжег?!

– Не так просты эти неудачники, Вася, – потрясал в воздухе указательным пальцем Востриков часом позже, наставляя своего помощника. – В них столько негативной энергии. Столько нерастраченной негативной энергии, вношу уточнения! Они на многое способны. На многое! Всегда опасайся маленького слабого человека. Всегда, Вася. И посему…

– И посему?

– И посему проверь-ка ты этого слабака, Вася. Поговори с соседями, с бывшими коллегами. Пил он! Что-то на человека, периодически запивающего, не очень-то он похож. Гладко выбрит, перегара нет. Морда не опухшая, холеная вполне. Проверь! И кредитную историю супругов проверь тоже. А я пока конкурентов Мельникова пощупаю. И встречусь с одним челом, который должен знать, был заказ на тачку Мельникова или нет. Если он не знает, не знает никто, Вася!..

Марина не находила себе места. Уже час как шло рабочее время, а Вани нет. Он с ума сошел, что ли?! Или с Мельниковым вчера напился, передав ему конверт в условленном месте? Так не принято у них было выпивать при встрече. Они вообще очень официально держались. Может, только при ней? Может, вне стен этого офиса они очень тесно общались? И могли позволить себе развлечение в виде загородной бани и девок под рюмку коньяка?!

Она психовала, мерила шагами тесную приемную и без конца смотрела на часы. Вани не было. И телефон его был отключен, что казалось еще более странным. Звонить Мельникову она не решилась. Тот вообще при редких встречах ее не замечал. А если и смотрел в ее сторону, то лучше бы и не смотрел, – столько презрения было в его взгляде.

Надо ехать, решила она ближе к обеду. Привычно глянула в окно: странно, но машины наблюдения сегодня не обнаружилось. Ее, к слову, не было с самого утра. Но Марина тогда мимоходом подумала, что наблюдатель просто проспал, потому и опаздывает.

Его не было до сих пор, и она подумала, выходя из офиса, что, скорее всего, ошиблась. Тот парень на «Приоре» никакого отношения к наблюдениям за ними с Ваней не имеет.

Она взяла такси и назвала адрес Грищенко. Она его знала наизусть, как и многое другое, касающееся его биографии. И ключи у нее от его квартиры имелись. Он сам дал, хотя она и отказалась посещать его убогую холостяцкую берлогу. Одного раза хватило.

Доехали быстро. Марина расплатилась по счетчику, сказала, что ждать ее не нужно, и скорым шагом, взметающим длинный подол ее легкой юбки, двинулась к дому Вани Грищенко. Во дворе было пустынно. Может, потому что близился полдень, и было очень жарко.

Двор Ваниного дома никто не потрудился озеленить – ни тебе кустов, ни тебе деревьев или цветов. Бетонная семиэтажная коробка дома была окружена домами-близнецами. Территория между ними была плотно закатана в асфальт с редкими прогалинами детских песочниц и лавочками у подъездов. Были места, отведенные под автомобильные стоянки. Кстати, на той, что располагалась напротив Ваниного подъезда, преспокойненько стояла машина, которую ему дал напрокат Мельников.

– Сволочь! – скрипнула зубами Марина, влетая в подъезд. – Нажрался, телефон отключил и спит теперь…

Тут же острой болью прожгла догадка. А что, если он с Катериной?! Что, если бывшая жена все же уговорила его принять ее – блудную – под собственной крышей?!

Вставляя ключ в замок Ваниной двери, Марина едва не плакала. И когда вошла в прихожую, ярко освещенную лампочкой на длинном шнуре, то слезы брызнули.

Женские босоножки на тонких высоких каблучках валялись в беспорядке под вешалкой. Тут же стояла распахнутая дорожная сумка, и еще одна – застегнутая. А на крючке вешалки висела маленькая дамская сумочка.

Все! Это конец! Он принял ее, они помирились. И, отключив телефоны и отключившись от внешнего мира, спят теперь в обнимку на его единственном диване, на котором он не стеснялся трахать Марину.

– Сволочь!!! Какая же, Ванечка, ты сволочь!!!

Она судорожно вздохнула, вытерла прослезившиеся глаза и решительно шагнула в проем его единственной комнаты. Заготовленная речь застряла у нее еще в легких – она просто лишилась дыхания, прежде чем лишилась дара речи.

Да, Катя, как и ожидалось, лежала на Ванином диване. И была совершенно голой, бесстыдно демонстрируя шикарное загорелое тело. Но Катя лежала на диване одна! И тело ее было мертвым! А голова почти отсутствовала!!! То есть прежде чем выскочить с диким криком из квартиры, Марина успела заметить на подушке месиво из костей, крови и спутавшихся волос…