– Какие хлопоты? – прошептала сестра.

– Да хоть с той же квартирой. Это ведь довольно трудоемкое дело… Она, я думаю, хотела, чтобы я сам все устроил и тебе уже в готовом виде передал.

– Что передал? – так же безжизненно уронила сестра.

– Ну квартиру, Галя, квартиру. Продадим ее или сдадим… как уж ты решишь…

– Ты что, – Галя посмотрела на него пристально, – хочешь разделить наследство на нас двоих?

– Нет, – сказал Кирилл, – я хочу, чтобы все досталось тебе – и квартира, и мебель, и всё. Мне ничего не нужно. Ты же знаешь, я в порядке. Тебе точно нужнее. Мама это, конечно, понимала и знала, что я так решу. Вот и оставила меня как бы своим душеприказчиком. – Он печально улыбнулся, а Галя сглотнула и взяла его за руку.

– Кирюша, ну зачем же так? Почему не разделить? – Она смотрела удивленными, прояснившимися от радости глазами. – Мама, наверное, хотела, чтобы нам обоим…

– Н-не думаю, – осторожно возразил Кирилл, – тебе все-таки нужнее. Ты, главное, не волнуйся, я все сделаю как надо. Обещай мне, что не будешь переживать хотя бы по этому поводу.

Она закивала и, всхлипнув, обняла брата.

Сначала они с Элькой подвезли Галю, и жена всю дорогу молчала, не зная, что сказать. Ситуация была щекотливой. В разговоре брата и сестры в прихожей нотариальной конторы она не участвовала, вместе с тем считала, что покойная свекровь, написав такое неравновесное завещание, поступила очень странно. Эля ставила себя на место матери Кирилла и Гали – и пыталась представить, что обидела так же кого-то из собственных детей. Например, дочь. Или сына. И то и другое было немыслимо. Нет, она не понимала свекровь… И ей неловко было перед Галей, словно они с мужем могли иметь какое-то отношение к этому странному завещанию. С другой стороны, щедрое наследство очень пригодится им с Кириллом. Квартира была неплохая, и продать ее можно было задорого. Но, как бы там ни было, рассуждала Эля, Гале тоже нужно будет что-то выделить.

Когда дверь подъезда за золовкой закрылась, она нерешительно посмотрела на мужа.

– Надо бы Галке хоть что-нибудь… – начала осторожно.

– Конечно! – горячо откликнулся Кирилл. – Только не что-нибудь, а все!

– То есть… ты хочешь отдать… всю половину? – уточнила жена.

– Нет, что ты! Я отдам Гале все. Но только после того, как вступлю в права наследства и сдам квартиру.

– То есть… – медленно, глядя перед собой, начала собираться с мыслями Эльвира, сбитая с ног заявлением мужа. – Если я правильно поняла, ты… хочешь… оплатить налог на наследство и остаться без наследства. Совсем. Совсем… – повторила Эля, словно пытаясь привыкнуть к чему-то невероятному. Она повернулась к Кириллу: – Ты… действительно так хочешь сделать?

– Ну да, – улыбнулся Кирилл. – Ты же понимаешь, для Галки это спасение. Если бы мама оставила что-то ей, у нее все равно не было бы средств свое наследство выкупить. Так что мне по-любому пришлось бы самому оплачивать налог. Кстати, я думаю, мама именно это и учла. Просто поговорить со мной и Галей не успела. – Он вздохнул. – Кто ж думал, что все вот так внезапно…

Эля сглотнула. Ей мерещилось, будто ее огрели чем-то тяжелым – таким неожиданным и сильным показался удар, нанесенный беззаботным великодушием мужа. Поразительно эгоистичным, как считала она, великодушием!

– То есть ты хочешь не только ничего не оставить собственным детям от их бабушки, но и забрать у них в пользу Гали и ее детей? – выразительно расставляя акценты, снова уточнила Эля. – Ведь налог-то придется уплатить немаленький.

«Ну, наверное, это может и так выглядеть», – подумал он. Хотя реакция Эли показалась неожиданной. Правда, даже наспех обдумав, он мог ее понять. Такая реакция любящей матери была до некоторой степени нормальной. Для него же самого в задаче теперь просто становилось больше переменных.

– Наши дети ни в чем не нуждаются, Эля. – Кирилл постарался говорить как можно осторожнее, чтобы жена не подумала, что он давит на нее. Ему хотелось, чтобы она его поняла и простила. – Дети наши всем обеспечены, а Галины нуждаются во всем и постоянно. Она хоть продохнет немного, если у нее будет этот дополнительный доход. Не могу я поступить как-то иначе.

– Не можешь, – повторила Эля, глядя перед собой. – Для Гали ты можешь все. А для меня и детей не можешь ничего.

– Эля, Эля! – взмолился Кирилл. – Ну когда я вас обижал! Просто это такой особый случай. Это шанс для моей сестры хоть немного разгрести свои проблемы. Ну смотри, какая там жизнь беспросветная: Валька пьет, ничего не зарабатывает, Галка крутится одна, да еще на работе – то сократят, то уволят, то зарплату понизят; набирает подработок, трудится как лошадь, девчонки вечно болеют, в учебе отстают, у самой – не понос, так золотуха… А теперь возможность появится хоть капельку заняться собой, детьми, понимаешь? Ну у нас же эти деньги уже на излишества пошли бы, а ей – на самое необходимое!

Но Эля не понимала. Эля смотрела расширенными от ужаса глазами, мелко-мелко мотала головой, словно хотела прогнать кошмар.

– Кирюша, Кирюшенька, ну послушай, – зачастила вдруг, от волнения хватая его за руки. – Я же не говорю, совсем не делиться. Поделиться надо, конечно! Даже много помочь! В конце концов, даже и половину, хорошо, пусть по справедливости… хотя мама твоя, видать, не того хотела… – добавила скороговоркой. – Ну ладно, пусть половина. Я согласна! Но, родной мой, ну не все же отдавать! Да ты подумай, мама твоя тебе оставила! Ты что – хочешь нарушить волю умершей матери?!

Кирилл поморщился. Ему было неловко за Элю и очень ее жалко. Жена перевела дух.

– Вот ты подумай, – сказала она, – и увидишь, что я права. И Галя рада будет. Она на эту половину теперь и не рассчитывает.

– Я ей уже сказал, что отдам все.

– И она согласилась!

– Н-не совсем. Но я ее уговорю, – решительно заявил Кирилл.

– Ты сумасшедший, – ужаснулась жена. – Твоя мать хотела другого! – Она зарыдала, сквозь слезы продолжая выхлипывать свои аргументы и соображения. – У нас ведь… тоже дети, они же растут, сколько всего нужно… а ты… Мать тебе добра хотела… думаешь, ей бы это понравилось?.. Что ж она, по-твоему… слабоумная была… да? Не ведала, что творила, по-твоему?..

– Элечка, ну Эль, – пытался успокоить жену Кирилл, – да забудь ты про это наследство, жили ж без него, и совсем неплохо жили, ну милая, ну не плачь…

– Да-а, не плачь… Мама нам добра хотела…

– Вот именно! – закивал он, вытирая ей слезы платком. – А если я поступлю как-то иначе, мне будет очень плохо. Не могла же моя мама желать, чтобы из-за ее наследства мне стало плохо! Элька, ну забудь ты об этом, как будто ничего и не было…

Но жену переубедить не получалось. Поступок Кирилла, казавшийся ей таким странным и эгоистичным, словно вдруг разрушил в ней какие-то глобальные представления о жизни. Если до этого случая она считала себя счастливой женой, защищенной от любой враждебности мира семейной крепостью, то теперь испытала внятное чувство неустойчивости собственного положения.