Он понимал, что это трусость, но боялся опустошения, которое влечет за собой такая потеря.

Никто его не понимает! Мать уговаривает его вернуться к светской жизни и встречаться с другими женщинами. Словно Нура не была единственной!

Лайза положила руку ему на плечо.

— Я прошу вас помочь нам! Помочь профессору Сандерсу. Мне нужно, чтобы вы уладили ситуацию. Ведь это я рассказала вам о нефритовой статуэтке! Если бы я промолчала, ничего бы не случилось.

— Нет, вы неправы. Интерес разожгли фарфоровые фигурки. Именно с них все и началось. Обнаружение нефритовой статуэтки лишь ускорило ход событий.

— Так вы мне поможете?

Он хотел было сказать «нет», но передумал.

— Я не буду ничего обещать, но свяжусь с дядей.

— Ах, спасибо, Туарег! — улыбнулась Лайза, обняла его за шею и притянула к себе для поцелуя.

Он пылко обнял ее, и поцелуй их вместо дежурного, благодарственного, стал горячим и страстным. Жар солнца не мог соперничать с его жаром. Лайза ухватилась за него, и он прижал ее крепче, не желая отпускать. При одной мысли об опасности, которой она подвергалась, путешествуя одна в пустыне, у него в жилах стыла кровь. Он хотел, чтобы она всегда смеялась своими сверкающими глазами.

Они медленно отошли друг от друга. Она тяжело дышала. Он тоже. Лицо ее светилось надеждой. На какое-то мгновение ему захотелось, чтобы она желала его с той же страстью, с какой пытается спасти положение профессора Сандерса.

— Я же предупредил, что ничего не гарантирую, — заметил он, чтобы она не тешила себя напрасными надеждами.

— Я знаю! Но вы по крайней мере попытаетесь. Спасибо!

Он вошел в шатер и направился к рации. Лайза прошла вслед и села на диван, напряженно следя за ним. Пусть поговорит с дядей. В конце концов, это он рассказал дяде о нефритовой статуэтке и о гипотезе связи с шелковым путем, а тот немедленно аннулировал соглашение с археологами.

Скорее всего, разговор ничего не даст!

— Я понимаю, — сказал он дяде. — Ход событий остановить уже невозможно. Археологам придется уехать!

Он отвернулся, боясь увидеть на ее лице выражение разочарования.

— Я лично поеду в лагерь и прослежу, чтобы все прошло так, как вы хотите. — И он отключился.

— Ну как? — спросила она.

Туарег медленно повернулся, сбросил с себя накидку и подошел к холодильнику, чтобы выпить чего-нибудь освежающего.

— Хотите пить? — спросил он.

— Он сказал «нет», так ведь? — разочарованно спросила Лайза.

— Он сказал «нет», — подтвердил Туарег, не в силах видеть ее такой несчастной и подавленной. — Но у вас ведь остались фотографии и записи.

Лайза помотала головой.

— Фотографии у меня забрали. Я попрошу вернуть мне те, на которых не запечатлено место раскопок, но не уверена, что мне их отдадут. — Она быстро вышла из шатра. Туарег услышал шум мотора.

Неужели она уезжает? Он стремительно выскочил за ней и подбежал к машине.

— Скоро стемнеет!

— А фары на что? — раздраженно спросила она, разворачивая руль.

— Погодите, я поеду с вами!

— Зачем? Мы в три дня успеем упаковаться и уедем. Вы нам там не нужны.

— Вы же обратились ко мне за помощью!

— А вы мне ее оказали?

— Лайза, это не зависит от меня!

— Может быть, но вам стало известно о нефритовой статуэтке по моей вине! Какая же я идиотка! Профессор, вероятно, возненавидит меня за болтливость. — Она взглянула на него. — А вас за то, что вы рассказали остальным.

Туарег протянул руку к машине и ухватился за откидной верх.

— Позвольте мне поехать с вами! Я могу попытаться вернуть фотографии.

Она медлила с ответом, и он продолжал:

— Мне надо кое-что собрать. Я буду готов через десять минут.

Прежде чем она успела ответить, он выключил мотор и вынул ключ.

Она посмотрела на него.

— Похоже, у меня нет выбора.

— Десять минут!

Туарег вошел в шатер и собрал все необходимое для того, чтобы остаться в лагере на несколько дней. А Хэма он поручит слуге. Если ему не удалось изменить решение дяди, он попытается хотя бы смягчить ситуацию. И сделать так, чтобы Лайзе вернули все фотографии.

— Машину поведу я, — заявил Туарег.

Она пожала плечами и передвинулась на пассажирское сиденье.

Джип подскакивал на неровной дороге. Туарег посмотрел на Лайзу.

— Вы могли попасть в очень неприятную ситуацию. Вдруг лопнула бы шина?

— Но она ведь не лопнула.

— Вам повезло. Пустыня — опасное место.

Она тихо вздохнула и огляделась.

— Может быть, но, по-моему, и очень красивое. Здесь я увидела совершенно иной образ жизни. Вернувшись домой, я подумаю о том, чтобы уехать из Сиэтла.

— Куда?

— В Аризону, Нью-Мексико — в какой-нибудь из штатов, где есть пустыни.

Эта идея уже приходила ей в голову. Она любила чистый солнечный свет, ей нравилось, как скалы и земля меняют цвет с изменением положения солнца.

— Не все любят пустыню. От нее быстро устают, — сказал Туарег.

— Привлекательность пустынных мест заключается в неожиданных контрастах. Думаю, мне понравилось бы жить в Вади-Хируме. Только я бы построила дом ближе к реке.

— Возможно, пятьсот лет назад здесь и протекала река, — предположил он.

— Это мысль, — ответила она.

Пока они тряслись в машине, Лайза изо всех сил пыталась успокоиться и не чувствовать себя предательницей по отношению к профессору. Пару раз машина делала резкие повороты, объезжая кустарники, и ей казалось, что они вот-вот перевернутся. Лайза сидела, вцепившись в дверцу и открыв от страха рот.

— Не бойтесь, машина не перевернется, — успокоил ее Туарег.

— Моя мама тоже так думала, но все же несчастный случай произошел, — возразила Лайза, чувствуя бешеный ритм своего сердца.

— Она погибла в автомобильной катастрофе?

— Да.

Он посмотрел на нее.

— Сколько вам было лет?

— Шесть. Я ехала вместе с ней. — Зачем она ему это рассказывает? Она давно ни с кем не говорила о той ночи.

Он был потрясен.

— Вы пострадали?

— Нет, но моя нога застряла в машине. Шел проливной дождь. Было холодно и темно. Я звала маму, но она не откликалась. — Лайза невольно содрогнулась. Этот ужас никогда полностью не пройдет!