— Встали просто замечательно… — выдохнул сотник. А потом, заметив, что эрр Урмас не среагировал на его слова, чувствительно ткнул его кулаком в бок. — Грач! Командуй!!!

Стряхнув с себя оцепенение, юноша поднял вверх кулак и, мысленно досчитав до пяти, выпрямил указательный палец.

Разглядеть, как летит стрела, сорвавшаяся с тетивы чудовищного лука Нурика Сокола, магу не удалось. Впрочем, это было неважно: главное, что ее граненый наконечник попал точно в середину торчащей из ямки основы, расщепил ее пополам и активировал Сердце силы.

Вспышка, полыхнувшая в точке, где был закопан амулет, оказалась такой яркой, что эрр Урмас чуть не ослеп. И, с запозданием вспомнив приказ отца не смотреть на дорогу истинным зрением, мысленно обозвал себя идиотом…

В это время сотник, не отрывавший взгляда от дороги, ошалело выругался, зачем-то помянул Темного Жнеца и тут же заорал:

— Шадур! Амулеты!! Бегом в атаку!!!

Муть в глазах не проходила, поэтому Грач, решив не искушать судьбу, активировал амулет Малого исцеления. И, с трудом дождавшись, когда перед его глазами перестанут мелькать алые пятна, выглянул на дорогу.

За те несколько мгновений, которые прошли с момента активации Сердца силы, тракт превратился в нечто ужасающее. «Башня», за щитами которой только что прятались оба мага и барон Орейн, прекратила свое существование: взрывы голышей, разогретых до умопомрачительной температуры рунами Солнечных брызг, разметали людей в разные стороны. И теперь израненные и ошпаренные воины рода Орейнов, с ног до головы покрытые грязью и кровью, тщетно пытались встать на ноги. Проламывая пальцами, локтями и коленями тоненькую корку, покрывшую дно мгновенно пересохших луж. Правда, получалось это у них из рук вон плохо — печати Потерянного взгляда и Спутанных мыслей, активировавшиеся одновременно с рунами Солнечных брызг, мешали им соображать. И реагировать на глухие удары впивающихся в их тела стрел…

Ошалело покосившись на поднимающееся к небу облако пара и на кольцо льда, опоясавшее пентаграмму, Грач перешел на истинное зрение, осмотрел ауры умирающих на дороге людей и нервно захихикал: чудовищное по своим размерам плетение Костра силы как раз заканчивало опустошать резерв обоих магов, валяющихся рядом с обочиной. И уже успело «высушить» те немногие амулеты, которые успели активировать особо шустрые ветераны.

Вглядевшись в тела обоих Одаренных, эрр Урмас облегченно вздохнул — судя по скорости, с какой из магов утекала жизнь, о каком-либо сопротивлении с их стороны можно было забыть.

— С магами все в порядке, по три стрелы в каждом! — с трудом оторвав взгляд от бьющегося в агонии тела разумника, воскликнул эрр Урмас. — А где барон Лагар?

— Правее стихийника… Со стрелой в глазу и в шее… Тоже готов… — тут же отозвался сотник. — Кстати, Нурик снял его самым первым…

Когда мечники из Лонса, вылетевшие из придорожных кустов, добежали до места засады, три четверти солдат барона Орейна оказались нашпигованными стрелами, как тушка зайца — свиным салом. Поэтому дальнейший бой превратился в избиение. Вернее, в нечто совершенно неописуемое: амулеты Алого безумия, которые выдали мечникам перед боем, были слегка доработаны. И с небольшой задержкой добавили к скорости, силе и ловкости еще и эффект печати Берсерка. То есть заставили их рубить все, что попадется на глаза. Включая своих товарищей.

Глядя на то, что творилось на дороге, Грач кусал губы и усиленно старался не жмуриться. Чтобы не упасть в глазах уставившегося на него Черного Пса и лучников десятника Нурика, совершенно спокойно всаживающих стрелы как в вассалов рода Орейнов, так и в своих недавних союзников…

Мальчишка вылетел из кареты чуть ли не раньше, чем она остановилась. И ошалело замер в шаге от нее. Видимо, заметив чудовищную паутину из всевозможных плетений, окутывающую вход в Посольское крыло королевского дворца. Мысленно усмехнувшись, глава Академии магии сформировал крошечный Ледяной кулак, потом — точку его фокуса на расстоянии одного пальца от поясницы Деррика и напитал печать силой. Замешкавшегося ученика тут же толкнуло вперед. Прямо в узенький коридор, образованный толпой придворных, собравшихся поприветствовать высокого гостя.

— Э-э-э… добрый день, мейн Лоуд! Вам… э-э-э… помочь выбраться… э-э-э… наружу? — заглянув в карету, растерянно пробормотал Первый камергер двора его величества, видимо, ошарашенный таким неподобающим поведением сопровождающего мага слуги.

— Благодарю вас, граф! Вы очень любезны, — улыбнувшись, кивнул Молния. — Честно говоря, я надеялся, что мне будет помогать мой ученик, но оказалось, что он, ослепленный роскошью дворца его величества, до сих пор не может прийти в себя…

— Тогда извольте опереться на мою руку, ваша милость! И… спускайтесь осторожнее: ходить по полированному камню очень скользко! Найти бы того, кто придумал вымостить им двор Посольского крыла, и раз двадцать приложить его затылком о собственное творение…

…Если бы не раздражение, вызванное омерзительной погодой, долгой дорогой и непонятными перспективами общения с королем, то изображать из себя немощного старика было даже забавно. Впрочем, отказывать себе в удовольствии немного поразвлечься маг не стал. И, поэтому, наступив на отполированную до зеркального блеска плиту из черного мрамора, покачнулся, взмахнул свободной рукой и с «огромным трудом» удержал равновесие. А потом опустил голову, приветствуя замерших в предвкушении его падения придворных, и склонился к уху набирающего в грудь воздух Первого камергера:

— Простите, ваше сиятельство, а можно обойтись без лишних церемоний? Трехдневное путешествие в моем возрасте переносится уже не так легко, как хотелось бы, поэтому я был бы вам очень благодарен, если бы вы спасли меня от торжественного приветствия, рева фанфар и всего того, что тут должно начаться…

— Рад приветствовать вас в столице нашего благословленного Создателем королевства, — протараторил царедворец. А потом, сообразив, что именно сказал ему Молния, энергично закивал: — Да, конечно, мейн Лоуд! Думаю, что наше к вам уважение вы ощутите и без моей приветственной речи! Поэтому…

Пропустив мимо ушей очередное велеречивое изъявление радости, вызванной его приездом, маг жестом подозвал к себе Деррика и, опершись на подставленное учеником плечо, вымученно улыбнулся царедворцу:

— Граф Бирен! Простите, вы не проводите меня в зал для аудиенций?

Первый камергер двора, выбитый из колеи таким жутким нарушением этикета, зачем-то изобразил церемонный поклон, потом развернулся на каблуках и, сорвавшись с места, двинулся к парадной лестнице Посольского крыла.

Дождавшись, пока придворный удалится на пару шагов, Деррик встал на цыпочки, дотянулся к уху учителя и еле слышно зашептал:

— Туда идти нельзя, мейн Лоуд! На самом верху лестницы — печати Отрицания, Костра силы и Отторжения! Причем такого размера, что…

— Я же говорил — ничему не удивляйся! — делая первый шаг вперед, выдохнул Молния. — Ну, не стой как вкопанный! Пошли…