Он помотал головой.

— Из машины никто не выходил?

— Нет. Она поехала дальше.

— Можешь завтра рассказать это полиции?

Он посмотрел на меня. Я понял, что он боится.

Кто-то ему угрожал? Поэтому они подожгли приют для беженцев? Чтобы запугать единственного свидетеля?

«Рональдо» попросил еще колы. Я съездил и купил ему большой стакан. Вышел на набережную позвонить. Фолкедаль ответил сразу. Я сказал, что нашел мальчика. Он сейчас со мной и может переночевать у меня дома. Стало тихо. Фолкедаль сказал, что звонил в редакцию и узнал, что я в отпуске.

— Что вам нужно? — спросил Фолкедаль.

— Просто положитесь на меня. Мальчику будет безопасней побыть у меня дома.

Фолкедаль сказал, ему это не нравится, но помешать он не в силах. Во всяком случае, хорошо, что я сообщил. «Рональдо» в машине уже все доел, залил в себя остатки колы и сказал, что осталось только двое утят. Он не знает, что делать.

— Кто-то должен следить ночью, — сказал я.

Выдержав паузу, я добавил, что он может переночевать у меня. Мы обсудим утиные проблемы. Он кивнул. Мы выехали из города. Подъезжая к Тукхейму, мы увидели, как из одного сада вылетела стая чаек. В боевом порядке они пролетели над автомобилем и устремились к фьорду. Осталась только одна толстая чайка — как будто она не могла лететь вместе со всеми, потому что была слишком толстой. Она села на фонарный столб.

Дома я переоделся и предложил «Рональдо» принять душ. Он остановился перед фотографией в гостиной.

— Это ты? — спросил он.

Это была фотография команды Одды, прошедшей до четвертьфинала кубка Норвегии. В нижнем ряду справа — мой отец. На другой фотографии он стоял у доменной печи — в кепке и куртке с закатанными рукавами. Я увидел, сколько энергии было в нем тогда — она просто била через край.

— Нет, — ответил я. — Это не я.

Я расстелил постель и сидел с «Рональдо», пока он не уснул. Он засыпал, и тело его, расслабляясь, вздрагивало. Я встал и погладил его по волосам. Бразильская футболка валялась на полу. Я пошел в подвал и положил ее в стиральную машину. Потом вернулся наверх и налил себе виски. На одном из каналов я нашел детектив. Мужчина в элегантном костюме и с забинтованным лицом бежал по улице.

Я подумал о том, что в детективах поначалу все всегда темное и запутанное. Но в каждой новой сцене люди и события понемногу выхватываются светом. Постепенно проясняется предыстория. В конце концов наступает полная ясность и окончательный расчет. А в жизни — наоборот: темноты и грязи чем дальше, тем больше, и в конце концов ты уже не понимаешь, к чему все идет и чем закончится.

В бегущей строке внизу экрана я прочитал, что по подозрению в убийстве Гутторма Педерсена арестованы трое. В одиннадцать показали последние известия. Интервью с сотрудником Крипос. Он говорил, что по обвинению в предумышленном убийстве арестованы три человека иностранного происхождения. Репортаж шел в прямом эфире. Потом взяли интервью и нашего пастора, который призывал проявить великодушие и протянуть руку. Он говорил, что журналисты должны уехать домой и наконец оставить Одду в покое. Я закрыл глаза. Мир вывихнут во всех суставах, думал я когда-то. И скоро все встанет на место. Телевизор я выключил, но продолжал прижимать палец к кнопке пульта. Как будто боялся утратить связь с внешним миром.

Я спустился в подвал и повесил бразильскую футболку сушиться. В комнате посапывал «Рональдо». Я слушал, как он дышит и как бьется мое сердце. Услышав странные звуки, я подошел к окну. Садовая поливалка свалилась набок и теперь извивалась в траве, как змея. В сад спустилась Мумуки. Она была в белом. Ее черные волосы не были убраны в пучок. В небе над Росснусом выкатилась половинка июльской луны. Все осветилось чудесным светом: улица, дома, машины, провода, веревки для сушки белья, Мумуки. Она подошла к поливалке, поставило ее как надо. Потом, постояв под струей воды, начала медленно танцевать на мокрой траве.

Телефон зазвонил около полуночи, когда я уже заснул на диване. В полусне я поднял трубку:

— Алло?

Мне показалось, что я слышу на том конце чье-то дыхание.

— Алло? — повторил я.

Но никто не отвечал.

Я ждал и думал: может, это Ирен? Мне хотелось спросить ее, что произошло. Мне хотелось сказать, что я люблю ее. Но я сдержался. А вдруг это не она? Это мог быть и тот тип, который звонил в прошлый раз.

В трубке послышался металлический голос — как из громкоговорителей на вокзале. Я подумал, что звонят издалека. Вспомнил, как Ирен говорила, что, если соберется уехать ото всех, ей придется взять с собой меня.

На том конце вздохнули.

Гудки.

Я встал и прижал трубку к уху, будто так мог продлить разговор. Нашел мобильник и набрал ее номер. В ответ — только: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Былое спокойствие моментально улетучилось. Я вдруг понял, что мир вокруг меня совершенно неуправляем.

Я вернулся в спальню — посмотреть на «Рональдо». Он скинул с себя одеяло, но спал спокойно. Я снова укутал его и вышел из дома. На смену вечернему дождю пришла ясная, безоблачная ночь. Я сел в машину и поехал в город. По-над фьордом мчались два автомобиля. Наверное, собирались устроить гонки в новом тоннеле. Отличное место для ночных гонок. Ни машин, ни полиции, ни поворотов. Просто прямой отрезок от Одды до Квиннерада. Политики говорили, что дороги, мосты и тоннели — оптимальное решение проблем нашего региона. Я в это не верил. По новым дорогам люди смогут разве что побыстрее укатить отсюда.

В центре, по Рёлдальсвейену ехала полицейская машина. Я попытался разглядеть, не мой ли братец за рулем, но машина рванула вперед и исчезла. В остальном на улицах не было ни души, как будто с наступлением темноты город вымер. Кто мог отправить мне эту кассету — и зачем? Кто-то решил использовать меня в каких-то целях? Кто-то хотел на что-то мне намекнуть? Только я не понял на что.

Я остановился возле китайского ресторана. Он был закрыт. Только пара круглых фонарей горела красным светом. Человек с азиатскими чертами лица мыл стойку и пол. Я сидел в машине и думал, что иммигранты делают за нас всю грязную работу. Моют за нами и убирают. И все равно во всем виноваты.

Я поехал дальше и остановился у ворот комбината. Я не представлял, как буду перелезать через колючую проволоку. Отцу, конечно, известна каждая дыра в заборе, но звонить ему было слишком поздно. Я вышел из машины и побрел вдоль забора.

Возле пожарного депо я услышал какой-то звук за спиной и обернулся. В глаза брызнул свет. Я непроизвольно поднял руки вверх. По ту сторону забора стоял охранник. На мгновение я подумал, что это — тот самый бритоголовый череп, с которым я поцапался во «Фьорд-центре».

— Чего надо?

По голосу я понял, что это не он. Охранник продолжал светить на меня. Я опустил руки и стал придумывать ответ.