Великан Орлов легко подхватил ребёнка на руки. Екатерина, опираясь на его локоть, сошла с крыльца и направилась к карете. У калитки она обернулась и помахала меховой рукавицей испуганным родителям Феди, прижимавшимся друг к другу на стылом ветру.

Ласкари так ничего и не понял, но разгадывать загадки было некогда: оседлав своего застывшего совсем коня, он резко пришпорил его и поскакал к лагерю, намного обгоняя царский поезд.

Наконец, все прибыли на место. За прошедшие месяцы камень успели оттащить от прежнего лежбища на изрядное расстояние. Огромной глыбой он возвышался на решётке, уложенной на медные полозья. Толпы народа, прибывшие с императрицей, окружили его со всех сторон. Государыня, терпеливо ждала начала действа, она встала впереди всех, но на изрядном расстоянии от Гром-камня, рядом с ней выделялась их толпы крупная фигура Орлова с Федей на руках. Придворные плотно теснились за их спинами, тихо и взволнованно переговариваясь друг с другом. Ласкари мелькал то тут, то там, где-то меж работных людей и солдат, отдавал последние распоряжения. Он дрожал от возбуждения, но не сомневался в успехе — наступил его звёздный час. Бецкой двинулся было к нему, но, поскользнувшись на льду, махнул рукой, и остался подле императрицы.

Барабанщики стояли наготове вверху на гладкой вершине камня, а в небольшой кузне, оборудованной прямо в его расщелине, горел огонь. И вот, наконец, по знаку, данному Ласкари, забили барабаны, давая сигнал к началу работы. Тут же заскрипели два огромных ворота, каждый из которых приводился в движение несколькими десятками рабочих…

Бецкой торопливо пояснял императрице, что происходит, она довольно кивала и с удовлетворением следила за спектаклем.

— В каждом жёлобе, матушка, по тридцать медных шаров… Камень по ним на решётке катится…

— А те люди в санях по бокам — они зачем?

— Эти рабочие, матушка, своими железными шестами содержат шары в порядке, чтобы они в кучу не сбивались…

Вдохновлённые присутствием императрицы, несколько сотен работных людей трудились до изнеможения. Ворот раскрутили, быстрее, чем прежде, натянулись канаты, и Гром-камень стронулся с места. Радостные крики зрителей огласили зимний лес. А потом это фантастическое действо повторилось неоднократно: барабанный бой, скрип воротов, крики толпы…

В этот день чудо-скала была передвинута на целых двести сажень…

Государыня осталась довольна.

Вскоре не только Ласкари, но и весь Петербург узнал, зачем понадобился императрице крестьянский мальчик Федя. День вакцинации против оспы был назначен давным-давно самой государыней. Как ни отговаривали её перепуганные фрейлины и приближённые, она была настроена очень решительно. Вслед за императрицей в тот же день прививки от оспы должны были сделать все мужчины двора. На следующий день наступала очередь дам…

И вот, наконец, роковой день наступил. Толпа придворных мужского пола в волнении ожидала в одной из гостиных Зимнего Дворца. Фрейлины растерянно жались к стенам в другой зале. Было тихо, как ночью. Никто не разговаривал, даже не шептались.

Фон-Визин был бледен и близок к обмороку. Лицо его почти сливалось с белыми кружевами на рубашке. Елагин подошёл к нему, сжал его руку.

— Мужайтесь, мой друг… — Прошептал он. — Вы ненароком упасть можете… Помните, пред нами пример государыни…

Страшно было всем. Было страшно и Ласкари, который, так же, как и другие, был отозван от своих занятий и призван во Дворец для принятия экзекуции. Но он держался лучше прочих, он просто обязан был держаться. Он стоял, прижимаясь спиной к холодной колонне и глотал сырой морозный воздух, пробивающийся с Невского берега через приоткрытое окно залы.

Наконец, дверь соседней комнаты распахнулась, и оттуда вышла весёлая императрица. Она насмешливо оглядела перепуганную мужскую компанию.

— Господа, господа… Опомнитесь! — Пристыдила она сразу всех.

Фон-Визин стал медленно сползать вдоль стены. Екатерина насмешливо фыркнула, повернулась к Елагину.

— Иван Перфильич, спроси-ка у дам, нет ли у кого нюхательной соли? До чего же себя мужчины довести могут! Брали бы пример с меня — никогда в обмороки не падаю…

Кто-то подал Фон-Визину нюхательную соль, взгляд его просветлел.

— Простите, Ваше Величество! — Стыдливо пробормотал он.

В это время гостиная с собранием мужчин огласилась чьими-то воплями. Императрица поджала губы, осердясь. По анфиладе комнат воспитатели тащили Наследника. Он упирался изо всех сил и вопил.

— Не буду! Не желаю! Я знаю, вы все моей смерти хотите!

Наследника подтащили к государыне. Увидев её, он несколько притих.

Екатерина вытащила платок, решительным жестом вытерла ему глаза и нос.

— Итак, Ваше Высочество, — начала она строго, — матушка Ваша, самодержица Российская, первая в Отечестве своём, себя от оспы защитила… Теперь Ваша очередь, сын мой… А за Вами эти господа последуют, и все дамы наши… Поглядите на них — вот Денис Иваныч Фон-Визин… Он просто жаждет вперёд Вас пойти, и другие тоже… — Она оглянулась и внимательно оглядела залу. Увидела Ласкари и, сдерживая улыбку, произнесла. — Шевалье де Ласкари особо просил меня об этой чести, но Вы ему не позволите этого сделать, не правда ли? Ступайте, сын мой… Доктор заждался Вас…

Наследник тяжело вздохнул, сердито выдернул свои руки от крепко державших его воспитателей, и понуро поплёлся к двери, из которой недавно вышла императрица. Она удовлетворённо улыбнулась и позвала.

— Федя! Федя! Ты где?

Маленький Федя появился неведомо откуда, проскочив под ногами придворных.

— Я тут…

Екатерина широким жестом развернула свой шлейф.

— Ну, так садись!

Федя, видимо, не в первый раз, уселся на шлейф, схватившись обеими руками за юбку императрицы.

Екатерина весело присвистнула.

— Поехали! Но-о-о!

И, ещё раз свистнув, ускоряя шаг, почти бегом она покинула залу.

Вскоре из-за таинственной двери вышел и Наследник. Он почти успокоился, хотя всё ещё шмыгал носом. Цесаревич быстро направился через залу к своим покоям, воспитатели бросились за ним. Но тут Наследник увидел Ласкари, подошёл к нему вплотную и, глядя на него исподлобья, хмуро произнёс:

— Благодарю Вас за храбрость, шевалье…

Ласкари, молча, поклонился.

И, круто повернувшись на каблуках, Наследник скоро исчез за дверью вместе с воспитателями. Придворные вопросительно смотрели на шевалье. Ему ничего не оставалось, как отправиться на экзекуцию. Ожидавшему своей очереди Денису Иванычу было до невозможности стыдно. Он перекрестился и встал у зловещей двери, чтобы идти следующим…

Славные подвиги Ласкари подошли к концу: в середине весны Гром-камень, наконец-то был доставлен к специальной пристани у залива. Здесь работы были переложены на плечи Адмиралтейств-коллегии, которая восприняла кампанию по перевозке камня как серьёзную обузу. Шла война с Турцией; необходимо было оснащать, ремонтировать и строить новые корабли, воевавшие вдали от России… Людей не хватало, свободные морские рабочие и матросы были заняты на военном строительстве.