Остальные поначалу потешались над паникующим клановым бойцом, апотом, когда янапросьбу бойца «прекратить, пожалуйста, эту затянувшуюся шутку», спокойно сообщил, мол, могу поклясться, что голема ясейчас неконтролирую инеприказывал ему доводить человека доистерики, напряглись.

Янеостанавливал Тенеплета, наблюдая заполучившим волю механизмом: результаты наблюдения для меня были важнее, чем психика постороннего человека. Эти шуточки ядаже снатяжкой немог списать на«вложенные команды»— голем, будто хищник, вполне целенаправленно выбрал себе жертву изаруку вел еекнервному срыву. Мне стало любопытно, когда голем остановится, иради чего все это делает.

Настоянке боец, которому выпала очередь идти захворостом, отказался удаляться отстоянки. Никто нестал ниспорить, ниподтрунивать над мужичком: люди без вопросов выбрали другого человека.

Обстановка вотряде медленно накалялась. Если раньше люди пересказывали друг другу какие-то байки, добродушно спорили натему тренировок иартефактов, кто-то мог тихо затянуть песню, тосейчас все сидели втишине, иобщались голосами, лишенными намека нарадость. Все-таки боец был для отряда своим, аясвоим нестал, инестану. Мутный паренек, себе науме, голема заставляет издеваться над товарищем, даикожа унего зеленая: сразу видно— нелюдь.

Явременами ловил взгляды исподлобья, которые бросали наменя клановые. Напривалах больше никто непредлагал мне заваренный вкотелке чай, никто ненакладывал кашу.

Бойцы окружили своего товарища как вовремя бега, так инапривалах, неподпуская кнему голема, итогда Тенеплет отстал, принялся копировать Пламенного иЖелезного: проводил время так женеподвижно. Нопоокулярам, которые временами ловили фигуру бойца ипослабому, едва заметному предвкушению, тень которого иногда прорывалась отголема, похожая скорее намою собственную галлюцинацию, чем наэмоции, японимал: пакостный механизм выжидает удобный момент. Тенеплет походил намастерового, который обработал заготовку иотложил навремя, зная, что обязательно вернется кней изакончит работу.

Квечеру голем стал еще внимательнее следить замужичком. Тот, будучи человеком сархетипом физического типа рангом нениже подмастерья, чужой взгляд чувствовал ибезошибочно поворачивался кголему, носейчас голем отворачивался лишь после того, как боец замечал его внимательный взгляд.

Стоит сказать, что черту Тенеплет неперешел: пока ограничивался лишь гляделками. Янесколько раз ловил его задумчивый взгляд, который голем кидал наснующих между корней мышей имелких птичек. Незнаю, что онпланировал сделать сживотными, нопока механизм держался инеделал ничего. Возможно, ждал, пока боец заснет. Или— когда засну я.

Наночлег расположились посреди леса, уже всумерках: кэтому моменту мыудалились отдороги километров напятнадцать, идоуничтоженного стойбища орков осталось всего ничего— запару часов пути дойти можно.

Будет забавно, если мыненайдем ввыгребной яме никакой наковальни.

—Вилатос, тынесчитаешь, что шутка вышла из-под контроля?— подошел комне Глебос, когда бойцы поставили здоровенную палатку ипринялись разводить костер.

—Тыоголеме?

—Яотом, что тызачем-то выводишь изсебя человека измоего клана. Иладно бымежду вами какая-то неприязнь была, тогда быяпросто предоставил вам самим разбираться, новедь небыло ничего.

—Небыло,— подтвердил я, отослав Тенеплета накилометр вглубь леса.— Ноповторю то, что уже говорил твоим бойцам: янеимею отношения кего выкрутасам. Уменя есть подозрение, что голем одержим, ияхочу проверить, так лиэто.

—Советую быть поаккуратнее свыяснениями. УЗигвурта итак нервы слабые, атут еще иголем твой чудит, непрекращая. Как бынеприключилось беды. Мой боец может инепоголему ударить, апрямиком потебе. Неэтого лидобивается твой механизм?

Над этим яуже думал. Перед тем, как ложиться спать, янавсякий случай подошел кнапряженному бойцу иповторил, что янеимею отношения квыкрутасам голема, аесли унего есть претензии кмеханизму, который создали чересчур самостоятельным, пусть сэтим механизмом ихирешает. Комне ненужно подходить стребованием «запретить голему смотреть».

Голему язадал ограничение: незаходить влагерь сэтого момента домомента, как япроснусь. Механизм принял ограничение стоически, без недовольства, исверлить меня взглядом, как бедолагу-бойца, нестал. Прежде механизм ненарушал моих указаний, вот итеперь проверю, неизменилось личего.

Голем пылал предвкушением. Человек истекал страхом, нопостепенно успокоился, испустя три часа даже заснул— усталость ивымотанные нервы взяли свое.

Вот тогда голем принялся ткать, совмещая изнанку иреальный мир. Для посторонних людей, лишенных способности видеть энергию мира, это действо проходило незаметно. Вилатос иГлебос спали, аостальные были обыкновенными воинами, несвязанными сдуховными навыками. Солдат, сидящий спиной ккостру инаблюдающий залесом, обернулся— ему показалось, что костер потухает, нонет— пламя лишь слегка сжалось, сдавленное когтистой лапой тьмы, вошедшей вполную силу. Безлунная ночь наделила голема силой, которую немогли даровать тени. Ядро могучего монстра вгруди механизма налилось мощью, которую хотелось выплеснуть натого трусоватого бойца.

Команда Вилатоса связала механизм крепче стального троса, ноидти против нее голем инестал. Ему вообще нетребовалось заходить наполяну, чтобы совершить задуманное. Впалатке хватало теней: вот множество мелких тонких нитей колыхнулись, и, будто маленькие паутинки, принялись переплетаться вокруг Зигвурта: обматывались вокруг его рук, ног, пеленали лицо. Ичем больше теней обволакивало человека, тем глубже онпроваливался вТень, наизнанку. Туда, где голем мог гораздо больше, чем вреальности. Где мог применить все коварство, чтобы довести человека докрайней степени испуга иподпитаться его страхом.

Там, куда тени утянули бойца, небыло нилюдей, никостра спалаткой. Кругом стояли высоченные деревья, ярко мерцали звезды, своим светом создавая тени. Именно там Зигвурт иочнулся: растерянный, недоумевающий, куда пропала палатка исоратники.

Человек попытался преодолеть свой страх, ноэто шло вразрез спланом Тенеплета. Заскрипели-застонали сосны, кто-то глухо ухнул вдали, истрах вернулся, скаждым мгновением захлестывая человека все сильнее исильнее.

Зигвурт, крупно дрожа, принялся наматывать круги вокруг поляны, пытаясь отыскать следы ушедших товарищей, иодновременно стем, неслишком приглядываясь ктеням: там ему чудились образы змей, монстров ипрочих существ, всматриваться вкоторые нехотелось.

Наконец, онувидел спину человека— кажется, наземле, сгорбившись, сидел командир.

Оннаконец-то нашел кого-то живого, ноэто почему-то нерадовало бойца. Этой ночью Зигвурта ничего нерадовало— хотелось заорать отужаса, и, поскуливая идрожа, забраться насамое высокое дерево. Номужчина держался, пусть инакрохах самоконтроля.

—Тычего тут сидишь?— выдохнул Зигвурт, пытаясь понять, что ему делать дальше. Подходить ккомандиру ужасно нехотелось.

Сидящий наземле человек дернулся, мгновенно выпрямляясь, изастыл, по-прежнему сидя спиной кбойцу.