– Мать-Природа! Прими наши скромные дары! – Старуха наполнила ромом из бутыли огромный стакан вроде тех, что используют в кухонных комбайнах, и бережно водрузила его в центре композиции на стеклянную горелку с тлеющей в ней таблеткой сухого топлива: судя по всему, рому полагалось быть теплым, а то и горячим. Сунула Туре толстую черную сигару мадуро и длинные каминные спички: раскуривай. Сама в это время принялась горстями рассыпать по алтарю под раскрашенными фотографиями леденцы из полотняного мешочка, приговаривая: – Это девочкам-эшу. Девочки-эшу любят полакомиться. Хотя, конечно, если явится Мама Бриджит, то тут главное, чтобы рому хватило. Ее конфетки особо не интересуют, она выпить любит… Эй, ты что делаешь, паршивка?! – прикрикнула она на Туру, которая, обрезав кончик сигары, собиралась сунуть ее в рот. – Поэйра да энкрузильяда!

– Прикуриваю! – обиделась та.

– Да кто же губами прикуривает сигару для эшу?! – взбеленилась манбо. – А если сам барон Самеди явится, пожелает вкусить?! Напускаешь ему туда слюней, он тебе за это башку оторвет, бестолочь, и поделом! Да и любой эшу серьезно обидится…

Она вырвала сигару из рук оторопевшей Туры, чиркнула спичкой. Держа торпедо мадуро почти вертикально, поднесла самый кончик пламени к табачному ободку. Сатана знала, что самая высокая температура у пламени спички или свечи – на кончике, а в середине огненного лепестка она настолько низка, что табак может даже не затлеть. Медленно вращая сигару в пальцах, чтобы в пламя попал весь табачный срез, старая ведьма добилась того, чтобы к тому моменту, как огонь добрался по спичке до ее пальцев, весь торец табачной палочки уже дышал малиновым жаром, словно угли в мангале.

Швырнув догоревшую спичку на пол, старуха принялась от локтя размахивать сигарой вверх-вниз, создавая воздушный поддув. Еще через полминуты торпедо уже вовсю извергало полупрозрачные клубы ароматного белого дыма, словно его только что раскурил опытный торседор.

Мама манбо аккуратно положила сигару на стакан рома, стараясь случайно не поджечь крепкое пойло.

– Эшу Рей! – внезапно запричитала она. – Эшу ди Капа Прета! Ком эле нингем поди…

Тура Сатана наблюдала за ней со сдержанным интересом.

Тем временем в мужском клубе Боб Цимбо задумчиво бродил по кают-компании, размышляя, к кому бы прикопаться. Некоторые смотрели очередной увебольный матч, некоторые овладели очередной бутылью алкоголя – а некоторые, вроде Френка Отиено по кличке Мавр, надвинув на глаза очки виртуальной реальности, заняли кресла-тюфяки посреди каюты, которые были там и сям разбросаны по кают-компании.

– А во что это ты играешь, бро? – вкрадчиво поинтересовался Боб, оттянув один наушник Мавра.

– Заходи, – Френк сделал приглашающий жест в направлении своего VR-разъема.

Цимбо тут же подключился к нему и оказался в бушующем перед огромным подиумом море чернокожих тел, которое слаженно колыхалось от мощных звуковых волн. На подиуме странно выплясывал, причудливо жестикулировал и омерзительно кривлялся негр в женской шубе и огромных зеркальных очках. То есть шуба, скорее всего, была не женская, просто актуально модная. И совершенно ненужная в помещении, в котором поддерживалась комфортная температура, чтобы многочисленные зрители имели возможность плясать полуголыми. Но исполнителю необходимо было подчеркнуть свою умопомрачительную финансовую состоятельность. На шее у негра живого места не было от всякой массивной голды, цепочек и кулонов, выполнявших ту же функцию, что и женская шуба. Он ритмично извергал речитатив, в такт которому послушно раскачивалась толпа.

– Свежий концерт Мельдония смотрю! – поведал Френк, обнаружившийся в толпе рядом с Бобом. – Офигительный бит! Чувствуешь, как качает?!

– Угу! – подтвердил Боб. – Все, что надо ниггеру, чтобы качало – офигительный бит, грув такой, что просто теркой по коже, саунд в полном порядке…

– Ты в теме, чувак! – радостно одобрил Френк. – Саунд что надо! А флоу какой, прикинь!..

Боб согласился, что флоу да, совершенно королевский. Некоторое время из вежливости послушав рэпера Мельдония, он все-таки сбежал из виртуальной реальности Френка и пристроился со своим компактом на одном из свободных кресел-тюфяков.

– А ты во что играешь, братское сердце? – внезапно грянуло у Боба над ухом. – Затаился тут в уголке, как паук… Можно с тобой?

– Валяй, – благодушно качнул головой Цимбо.

Отиено подключил свои очки к разъему виртуальной реальности на компакт-компьютере Боба и оказался в странном просторном помещении – без стен, но со сводчатым потолком, к которому уходили и терялись в вышине изящные беломраморные колонны. Пол был выложен огромными мраморными клетками, черными и белыми, в некоторых стояли вооруженные мечами рыцари, перетаптывались боевые слоны и кони. Для боевого отряда их было слишком мало, для пацанской группы разборки – слишком много.

– Это что за фигня?.. – ошалело спросил Френк, разглядывая свои белоснежные одеяния – с просторными рукавами и бабьим подолом до пола.

– Шахматные задачи, – хладнокровно пояснил Боб. Он стоял в таком же одеянии, только черном, на противоположном конце помещения, метрах в сорока, однако подкрутил звук так, чтобы не приходилось повышать голос.

– Чего?! – ошалел Френк.

– Шахматные, говорю, задачи! Я ж у русских рос, а у них шахматы – практически национальная религия. Ну, может, фигурное катание еще и хоккей. Они потому такие умные и коварные, что с детства в шахматы играют. Ну, и меня пристрастили… Конь C3 бьет B5! – громогласно провозгласил он, и черный боевой скакун рысцой переместился к указанной клетке, на которой стоял белый рыцарь. Всадник обменялся с атакованным несколькими мечевыми ударами, после чего рыцарь, получив удар в корпус, замер, будто в трансе, и внезапно рассыпался множеством прозрачных призм, словно бы сделанных изо льда.

– Вот почему вы, русские, так любите шахматы! – сообразил Отиено. – Потому что это такая же ледяная хрень, как хоккей и фигурное катание…

– Нет, ну если тебе неинтересно решать задачи, можем просто сгонять партеечку, – великодушно соблаговолил Цимбо. – Только извини, у тебя будут белые. Понимаю, что тебе это неприятно, но я всегда играю черными.

– Слушай, отстой-то какой, а! – Френк решительно отсоединился от компа Боба и убрел в свой угол дослушивать рэпера Мельдония.

Собственно, именно этого Боб и добивался. Теперь он спокойно, без помех и посторонних глаз, мог заняться взломом местных сетей.

А если кому-нибудь станет интересно, во что это он так увлеченно рубится сам с собой, то Френк Отиено не пожалеет красок, живописуя тот лютый отстой, которым сейчас занимается браза Боб.

По ритуальной каюте уже давно плыл постепенно усиливающийся рокот. На барабанах женской церемонии аккомпанировали несколько мужиков из банды Марселласа. Обнаженные по пояс, они методично и яростно выбивали ладонями из барабанов четкий, ровный и гипнотический ритм, который вгрызался в черепную коробку, заставляя все тело вибрировать в такт, невольно подергиваться и в конце концов срываться в бешеную сатанинскую пляску.