– Одна концовка мне уже известна. Автор пьесы будет казнен. Вероятно, владелица театра – тоже.

– По правде говоря, – заметил герцог Ремаш, – такое изменение пьесы, внесенное в последний момент, было совершенно неожиданным для владелицы театра, равно как исчезновение сына упомянутой владелицы. Впрочем, паренек, я полагаю, после окончания спектакля будет найден живым и невредимым.

– И какие же я обнаружу улики, указывающие на вас, Ремаш?

– Никаких, ваше великолепие, однако я сделаю щедрые пожертвования Церкви в качестве извинения за то, что некий полоумный еретик испортил пьесу, которая ставилась на мои средства.

Селина встала:

– Передайте великому герцогу Маферату, что я, судя по всему, проиграла спор о том, знает ли он грамоту.

Сэр Мишель, сверля убийственным взглядом герцога, распахнул дверь, и Селина покинула ложу, не обращая внимания на поднявшийся внизу шепот.

Она держала себя в руках до того мгновения, пока Мишель не закрыл за ними дверь ложи. Тогда, оказавшись в полутьме коридора, в обществе одних только служанок и своего защитника, Селина опустила голову и сделала глубокий вдох.

Они знают. Все знают, будь они прокляты!

Оставалась еще возможность, что это лишь художественный образ, колкий намек на то, что Селина продвигала эльфов на рынки для знати и в университет. Впрочем, она так не думала. Герцог Ремаш явственно выделил голосом слова «любовницу-эльфийку», а такое, даже в качестве театрального образа, в Игре не упоминают, если только целиком не уверены в своей правоте.

Любовная связь с Бриалой, единственное в жизни Селины, что она много лет хранила от посторонних глаз, теперь может стать оружием, обращенным против нее. Гаспар и его приспешники отнимут у нее любимую женщину, чтобы развязать свою растреклятую войну.

– Вы так долго властью своей покровительствовали науке и искусству, – прозвучал из темноты негромкий мягкий голос. – Со стороны Гаспара жестоко обратить и то и другое против вас.

Селина оглянулась на рыжеволосую посланницу Верховной Жрицы с ферелденскими чертами лица, подчеркнуто не прикрытого маской.

– Театры всегда были ветрены, Лелиана. И я не думаю, что университет последует их примеру. – Селина взглянула на Мишеля. – Найди прочих служанок и узнай, что они слышали.

– Ваше величество, – поклонился Мишель и двинулся прочь.

Остальные девушки гуськом последовали за ним. Селина отступила в густую тень – туда, где стояла Лелиана.

Ферелденка достала тугой свиток:

– Нескольких профессоров попросили составить доклады об эльфах. В одном докладе будет сказано, что большие уши придают эльфам сходство с кроликами, а значит, они, по сути, животные, управляемые лишь примитивными инстинктами, и, стало быть, им нельзя доверять. Другой доклад станет утверждать, что всякий, кто прелюбодействует с эльфом, оскорбляет Создателя, как если бы он грешил скотоложством.

Двадцать лет усилий, чтобы привить варварской империи милосердие и культуру, в которых она нуждается, дабы остаться величайшей державой в мире, – и теперь те же люди, которым Селина стремилась помочь, насмехаются над ней, угрожают ей смертью и ради развлечения черни устраивают балаган из ее противостояния с Гаспаром. Двадцать лет относительного мира, просвещения и безопасности для Орлея обратятся в прах только потому, что драматурги и ученые облыжно свели их к нелепой выдумке влюбленной девицы, заведшей шашни с эльфом.

Селина зажмурилась:

– И что же думает обо всем этом Верховная Жрица?

– Ваше великолепие, – улыбнулась Лелиана, – Верховная Жрица никогда не была высокого мнения о театре.

Императрица молчала, и рыжеволосая посланница вздохнула:

– Эльфы – дети Создателя, как и мы, и точно так же достойны Его милосердия.

– Но вслух она этого не скажет, – пробормотала Селина.

Лелиана отвела взгляд. Она была бардом, а потому каждый ее жест был обдуманным, но сейчас, похоже, неловкость ее была совершенно искренней.

– Мне… довелось сражаться плечом к плечу с эльфами. Я не хотела бы, чтобы им был причинен вред. Но… поддержки Верховной Жрицы вы просили вовсе не в этом. – Она оглянулась на Селину. – Вы хотели, чтобы она помогла вам усмирить храмовников и магов.

– Верно, – кивнула Селина. – И она мне поможет?

– Да, поможет. – Лелиана выдохнула и медленно кивнула. – Но взамен ей необходимо знать, что вы уладите положение с эльфами.

Сердце Селины на миг болезненно сжалось – она уже поняла, куда поведет разговор. Императрица едва заметно выдохнула и сказала:

– Разумеется. Вряд ли я вправе просить Верховную Жрицу навести порядок в ее делах, если не в состоянии разобраться с собственными. Надеюсь, вам понравится предстоящий бал в честь Джустинии. Боюсь только, я не смогу присутствовать на нем лично.

– Верховная Жрица это понимает, – проговорила Лелиана и добавила негромким печальным голосом: – Да благословит вас Создатель.

– Ваше величество!

Селина вскинула голову и выпрямилась, сделав глубокий успокаивающий вдох. Это был сэр Мишель, позади него теснилась ее свита. Двум служанкам, которых Селина ранее отправила на разведку, явно досталось. У одной грим был размазан по губам и щеке, словно ей влепили пощечину, у второй из-под полумаски виднелись потеки туши, словно она плакала.

– Что вы узнали? – спросила императрица, украдкой глянув в темноту.

Лелианы там больше не было.

– То же, что показывали в этой пьесе, – скривившись, ответил за всех Мишель. – Люди твердят, что вы слишком… потакаете эльфам. – Селина нетерпеливо махнула рукой, и он продолжил: – Говорят, что вы снизили им налоги, что хотите дать им полную свободу от наших законов. Говорят также, что вы чрезмерно жалеете их, а некоторые предполагают, что вы втайне сговорились с долийцами отобрать землю дворян и вернуть Долы эльфам. Болтают даже о вашей горничной, Бриале. – Мишель уставился в стену. – Будто бы она… будто вы с ней…

– Любовницы, Мишель. Это называется «любовницы».

– Да, ваше величество. Именно так и говорят. – Мишель стиснул кулаки. – Если пожелаете, я буду счастлив вернуться в вестибюль и разъяснить, что подобные разговоры неприемлемы.

Селина улыбнулась и выпрямилась, расправив плечи. Сейчас слуги должны видеть ее сильной.

– Нет. Ты заткнешь рот одному сплетнику, но породишь сотню других сплетен. Если люди страшатся, что я чересчур мягко отношусь к эльфам, разубедить их можно только действием.

Возможностей было множество, но почти все их Селина отбросила сразу. Новые ограничения в торговле, отказ от ходатайства принять на обучение в университет эльфа… все эти решения убедят лишь немногих, но не воздействуют на всю империю разом, не отбросят все сомнения в силе Селины.