– Ты со мной не согласен?

– Согласен. Простите, ваше величество. – Мишель покачал головой. – Я просто удивляюсь глупости этих эльфов. Шнырять по городу во внеурочное время – это одно, но убивать стражников и строить баррикады… о чем только они думали?

– Они были голодны и напуганы, – пожала плечами Селина. – Иные аристократы чрезмерно жестоки с беднягами без всякой на то нужды. Даже собака, все время получая пинки, рано или поздно станет кусаться в ответ.

– Вы говорите так, будто вам их жаль! – Мишель изогнул бровь.

– Я надеялась разрешить эту проблему иным путем. – Селина невесело улыбнулась. – Эльфы – часть нашей империи. У них есть свое место в Орлее, точно так же, как у тебя и у меня, и мой долг перед Создателем состоит в том, чтобы направлять их, обеспечивать им довольство и безопасность. То, что я намерена сделать сейчас, я делаю с тяжелым сердцем. – Она с любопытством взглянула на Мишеля. – А ты?

Лицо его не дрогнуло.

– Они бросили вызов вашей власти. Я предпочту расправиться с парой сотен остроухих, нежели позволить Гаспару рисковать жизнями людей.

– Мишель, я никогда прежде не видела в тебе такой злости.

Привязанность к Бриале саднила в груди Селины болезненным шипом – она сознавала, что подавление бунта в Халамширале разобьет сердце ее возлюбленной. Ей припомнился их последний разговор перед отъездом Бриалы, припомнилась страсть в голосе эльфийки.

– И знаешь, я думаю, что это чувство недостойно тебя. Эльфы – простолюдины. Мы не можем судить о радостях и тяготах их жизни, точно так же, как они не могут судить о наших. В их представлении мы целыми днями лакомимся изысканными яствами, а ночами напролет веселимся на роскошных балах.

– Но ведь это похоже на правду, ваше величество. – Мишель усмехнулся ее словам.

– Эльфы не нанесли тебе оскорбления, подняв бунт. Тебе незачем на них злиться.

– Знаю, ваше величество, но, как я уже говорил, они… взбунтовались против вас. Нарушение закона я бы мог еще понять, хотя все законы в этой стране – ваши законы. Но выступить напрямую против вас… – Мишель пожал плечами. – Я не могу понять, как простолюдин, будь то эльф или человек, в состоянии решиться на такое по своей воле. И я не вправе бездействовать – иначе как я мог бы зваться вашим защитником?

Селина покачала головой:

– У тебя будет возможность доказать, что ты достоин этого звания. Я всем сердцем молюсь о том, чтобы мы достигли цели.

Дальше они ехали молча. Селина думала о том, что сегодня ночью опять будет спать одна. Зато Гаспар разделит ложе со страхом. Даже будучи бунтовщиками, эльфы остаются орлесианцами, и смерть их потребует расплаты.

И платить придется Гаспару.

Городской дом лорда Мансерая скорей походил на дворец – громадный особняк, укрытый за каменными стенами и зубчатыми железными воротами.

Восходил месяц, и Бриала наблюдала за особняком из тени деревьев в соседнем парке. Окна погасли, ворота заперли больше часа назад, гости, если они и были, давно разъехались. Только над одной из множества труб до сих пор еще тянулся столб дыма – в дальнем конце дома, где, по всей вероятности, находились кухни.

Кто-то из слуг мог быть еще на ногах, работая в кухне или занимаясь стиркой белья на завтра, но большинство обитателей дома явно уже отошло ко сну.

Рядом с Бриалой привалился к дереву Фелассан, невозмутимый, как всегда. Трен – судя по всему, предводитель мятежников – беспокойно расхаживал позади них.

– Ты уверена, что так и надо сделать? – спросил он уже в третий раз.

– Только так, – ответила Бриала, стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно и убедительно. – Или ты считал, что вы сможете жечь дома, убивать стражников и оставаться безнаказанными?

– Нет, не считал, но…

– Императрица отправит в трущобы шевалье, и все кварталы внутри ваших баррикад сожгут дотла, – вмешался Фелассан, все так же небрежно прислонившись к дереву. – Именно так, собственно говоря, и поступают императрицы, когда кто-то возводит баррикаду и объявляет себя мятежником.

– А потому, – продолжала Бриала, – если вы хотите правосудия, если хотите смерти Мансерая – он должен умереть сейчас, пока внимание всего города отвлечено на мятежников. И как только Мансерай испустит дух, вы должны будете прекратить мятеж. Нужно, чтобы завтра утром стражники увидели безупречно мирных и законопослушных эльфов. Никто не будет устраивать налеты или бросаться камнями – только вежливая улыбка, только взгляд, опущенный долу. Ты понял?

– Но… – В темноте Трен казался лишь смутной, едва различимой тенью, однако Бриала явственно чувствовала исходивший от него запах пота. – Думаешь, люди просто найдут труп Мансерая и разведут руками – мол, что поделаешь? Что, если они поскачут в трущобы и учинят допрос?

– Почти наверняка учинят, – согласился Фелассан.

– И окажется, что никто ничего не видел, – добавила Бриала.

Трен перестал расхаживать и повернулся к ним:

– А если они в отместку убьют эльфов?

– Почти наверняка убьют, – тем же тоном подтвердил Фелассан.

– А вы будете молчать и не подымать глаз, – заключила Бриала.

– Но… но… ты же долиец! – с отчаянием обратился Трен к Фелассану. – Твой народ мог бы вернуть Халамширал эльфам!

– Да. Когда-нибудь. – Фелассан оттолкнулся от дерева. – Но не сегодня. Сегодня можно только убить лорда, а потом надеяться, что другие лорды считают его такой скотиной, что за него и мстить-то не стоит.

– Вы не понимаете! – Голос Трена окреп и зазвенел от гнева. – Эльфы примкнули к восстанию, потому что я рассказал им о смерти Лемета! Они пошли за мной! А теперь вы говорите, что кого-то из нас убьют и чьи-то дома сожгут, а ни на что иное и надеяться нечего?

– Знаю, это не то, что ты хотел услышать, – сказала Бриала.

– Заткнись! – Трен развернулся к ней. – Явилась сюда, чистенькая, холеная, в шикарных доспехах – и притворяешься, будто знаешь, каково нам живется!

Трен шумно, прерывисто втянул воздух и стремительно зашагал прочь.

Бриала не стала его останавливать. Когда эльф скрылся из виду, она медленно выдохнула и повела плечами, расслабляя напрягшиеся мышцы.

– Что ж, по-моему, все прошло недурно, – прозвучал у нее за спиной голос Фелассана. – А ты что скажешь, да’лен?

– Он прав. – Бриала пожала плечами, глядя на высоко поднявшийся над крышами месяц. – Я с детства служила Селине. Как бы ни обращались со мной, всяко это было лучше, чем если бы я росла в эльфинаже. Дыхание Создателя, да ведь в Вал Руайо я живу во дворце!

– И твоя жизнь, разумеется, бесконечный праздник. – Рука Фелассана легла на ее плечо. – А нет, погоди, ты только тем и занята, что шпионишь для императрицы и убеждаешь ее облегчить жизнь этим самым эльфам, которые даже не заметят, что им стало легче.