Ах вот в чем дело! В его имидже. И в его эгоцентризме. Его волнует то, как он будет воспринят в мире.

Своим замечанием он только что доказал, что ее решение разумно. Какие ей еще необходимы доводы?

— А теперь тебе лучше отправиться к Казимиро, — продолжал Ксавьеро, избегая смотреть на ее побелевшее лицо. — Радость оттого, что он остался жив, не заставила его забыть свои королевские замашки. Он не терпит, когда его заставляют ждать.

— Значит, мы сейчас прощаемся? — еле слышным шепотом спросила Кэти. Сердце больно сжалось.

— Да, Кэти, мы прощаемся.

Он протянул руку. На секунду она подумала, что он ее обнимет. Если он это сделает, она пропала. Окончательно пропала. Так же, как тогда, когда он предложил ей этот брак. Этот фарс вместо брака. Глаза ее молили: «Обними меня. Скажи, что я тебе нужна».

Но вместо этого он всего лишь взял ее безжизненные пальцы и медленно поднес к губам. Это какая-то пародия на дворцовые манеры. Тепло его дыхания коснулось кожи, и у нее по позвоночнику прокатилась дрожь… дрожь желания.

— Прощай, Кэти. — Их глаза встретились. — А теперь иди на встречу с королем.

Ей удалось выйти из комнаты, не споткнувшись, но слезы текли по щекам, и пришлось скрыться в одной из туалетных комнат, чтобы привести себя в порядок.

Она бросила беглый взгляд в зеркало. Ну и вид. Мертвенно-бледное лицо и темные круги под глазами. Напряжение, в котором она жила в течение всех дней после выздоровления Казимиро, не прошло для нее даром.

Все это время ее муж проводил с братом, пока тот восстанавливал здоровье и силы. Помимо этого Ксавьеро занимался приготовлениями к путешествию в Южную Америку, а также оформлением доверительной собственности для Кэти на владение домом в Лондоне. Она заявила ему, что немедленно продаст георгианский особняк и пожертвует все деньги на благотворительность. На это он лишь пожал плечами и процедил:

— Мне все равно, как ты с этим поступишь.

К своему ужасу Кэти чувствовала, что он отдаляется от нее, как будто она уже была в прошлом. Как будто перестала существовать. Близость у них осталась только в постели, где их соития были подобны взрыву. Конечно, у Кэти не было другого опыта, помимо секса с Ксавьеро, но тем не менее она понимала, что мужчины и женщины по-разному смотрят на это. Ксавьеро продолжал наслаждаться ее телом, она тоже получала свою долю чувственного удовольствия, но для него это было просто занятие сексом и больше ничего. А для нее…

Для нее все было по-другому. Каждая изощренная ласка и прикосновение дарили ей счастье. Извиваясь в экстазе под его крепким, мускулистым телом, она знала, что уже никогда не познает такого блаженства. Но также знала, что причины, по которым она его оставляет, серьезны и разумны. Что касается Ксавьеро, то он не сделал ни малейшей попытки отговорить ее.

Смахнув последнюю слезинку, Кэти, переживая, что заставляет короля ждать, торопливо вышла из туалета и направилась в дальний конец дворца, где находился его кабинет. Помощник сразу же провел ее к Казимиро.

Король сидел за огромным письменным столом и, когда она вошла, поднял голову:

— Кэтрин. Наконец.

Она присела в глубоком реверансе:

— Прошу прощения за опоздание…

— Такое происходит не часто, — сухо заметил он. — Входите и садитесь.

Кэти устроилась в кресле напротив. Она поймала себя на том, что помимо воли слишком пристально на него смотрит. Конечно, неучтиво так разглядывать монарха, но ведь его выздоровление — это чудо. Такое бывает в кино, а не в реальной жизни. Белая, неподвижная фигура, подключенная к бесчисленным проводам и трубкам в реанимационной палате, теперь преобразилась, и перед ней был полный жизни человек.

Черные волосы, которые в больнице были сбриты, успели отрасти и даже начали виться. Оливковая кожа утратила бледность и выглядела загорелой, как у здорового человека, часто бывающего на солнце. Мышцы у него снова прибрели упругость — это результат сеансов физиотерапии и занятий гимнастикой.

Он очень похож на Ксавьеро — такой же красивый. Но глаза у Казимиро темнее, а губы хотя и складываются в самоуверенную улыбку, но не такую саркастическую, как у Ксавьеро.

— Итак, Кэтрин, — произнес он немного насмешливо, — вы очень внимательно изучаете короля. Каков ваш вердикт?

— Вы прекрасно выглядите, ваше величество.

Он улыбнулся.

— Чувствую я себя тоже прекрасно. — Прищурившись, он задумчиво добавил: — Такая оценка дорогого стоит, потому что исходит от вас — ведь вы видели меня в плачевном состоянии. — Он вздохнул. — Я обязан вас поблагодарить.

— Ваше величество, вы не должны меня благодарить.

— Нет, должен, — не терпящим возражений тоном — совсем, как Ксавьеро — возразил он. — Врачи не понимают — наверное, так и не поймут, — каким образом я вышел из комы. Но они говорят, что нельзя недооценивать живительную силу человеческого голоса. А ваш голос я слышал чаще других. — Помолчав, он уточнил: — Ваш голос был единственным, который я слышал постоянно.

— Но Ксавьеро был так занят государственными делами, что не мог…

— Как преданно вы его защищаете! Конечно, женщины лучше умеют утешать, чем мужчины. Это ведь ваши слова.

Кэти почему-то покраснела:

— Он вам это сказал?

— Да.

Самое главное сейчас — это не расплакаться перед королем. Кэти крепко сжала губы и сцепила пальцы.

— Кэтрин, почему вы уезжаете?

— Потому что нет причин, по которым мне следует остаться. Вы поправились, ваше величество, и снова заняли свое место на троне. А Ксавьеро скоро покинет остров.

— Вы же знаете, что я не это имел в виду.

— Разве?

Он внимательно вглядывался в ее лицо:

— Ксавьеро рассказал мне, как вы познакомились.

— Да?

— Да. Он рассказал, что притворился обычным человеком. Он с юности играл в эти игры.

Кэти с трудом удалось сглотнуть.

— В самом деле?

— Да. — Король откинулся на позолоченном кресле и сложил кончики пальцев. — Видите ли, младшему сыну такие фокусы удаются легче.

— Но, полагаю, не наследнику.

— Нет, не наследнику. Обычно все внимание приковано именно к нему. Мой отец проводил большую часть времени со мной — готовил меня к королевскому трону, а Ксавьеро был частенько предоставлен сам себе. Да и мать его обожала.

Казимиро помолчал, но на этот раз Кэти ничего не сказала.

— Никто не сообщил Ксавьеро о том, как тяжело больна наша мать, — медленно продолжал король. — Он верил, что она поправится. Думаю, что с детьми не раз так поступали, оберегая их от темных сторон жизни. Ему даже не позволили пойти на похороны — решили, что для него это будет сильным потрясением. А после ее смерти отец все внимание уделял мне, обучая всему необходимому для роли короля. Вот так и получилось, что в какой-то мере Ксавьеро потерял обоих родителей.