почему это нечто было такое длинное и низкое! Потому что это было не «нечто», а целая куча «нечто», целый ряд! Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Семь шикарных мотоциклов!

На вид совершенно новеньких, чистых, блестящих. Все разного класса — от высокого турэндуро до низкого приземистого скрэмблера, — и даже разных цветов, вовсе не только черно-белого…

Видимо, Винсент любил проехаться инкогнито по городу — считай, меняешь одежду, надеваешь шлем с темным визором, скрывающий рожу, берешь мотоцикл другого цвета, и все. Уже никто и не знает, что ты — это ты.

Я подошел к мотоциклам и двинулся вдоль ряда, внимательно оглядывая их. В каждом замке зажигания торчало по ключу, а к каждому ключу была через стальное кольцо прикреплена длинная тканевая бирка — видимо, для идентификации каждого стального коня.

Я протиснулся между двумя мотоциклами, повернул ключ низкого сурового скрэмблера и нажал на кнопку пуска. Разок крутнув стартер, мотоцикл завелся и тихо заурчал на ультранизких оборотах. Не сомневаюсь, что и все остальные тоже запустятся с одного тычка.

— Вот прямо всё мне? — ухмыльнулся я, поднимая голову и глядя, как Форест Анкил и его охрана собираются и загружаются в машины, явно давая понять, что здесь они закончили.

— Хочешь — оставь тут! — пожал плечами Форест. — Мне все равно, главное, чтобы они больше не попадали на глаза моему сыну!

— Это хорошо, конечно, но как мне одному их отсюда перегнать… куда-нибудь?

— А это уже не моя проблема! — засмеялся Анкил. — Ты умный малый, придумаешь что-нибудь! Все дарственные в бардачке красного, так что удачи!

Он сел на заднее сиденье внедорожника, который тут же тронулся с места и выехал из ангара.

Я проводил взглядом небольшую кавалькаду автомобилей, и снова перевел взгляд на мотоциклы.

Что ж, придумывать так придумывать.

Я достал телефон и набрал номер Ванессы.

— Ты прямо вовремя, — не размениваясь на всякие ненужные слова, она перешла сразу к сути. — Я как раз закончила.

— Отлично, Ви. А мне как раз нужна твоя помощь. И, наверное, не только твоя. Тебя одной тут не хватит.

— Чего? Ты о чем?

— Тебе долго или коротко?

— Желательно коротко.

Я убрал телефон от уха, открыл приложение камеры, быстро сделал снимок мотоциклов и отправил его на номер Ванессы:

— Если коротко, то вот.

— Ага, это что? — без интереса спросила она. — Ты где-то наткнулся на сходку мотоциклистов?

— Да нет, я вроде как… Сам по себе теперь — сходка мотоциклистов. — Я усмехнулся. — Это все мои.

— Как это твои?

— Вот прямо так. Мне их подарили…

— Ты прикалываешься, да? — Ванесса посерьезнела. — Ты пошутил так?

— Нет. Но если я начну рассказывать, это будет уже длинная история. Короче, просто приезжай сюда и все поймешь.

— Ладно, допустим. А сюда — это куда?

А действительно — куда?

Я повертел головой по сторонам и понял, что совершенно не представляю, как ей объяснить, где нахожусь. Тогда я быстро открыл приложение с картами, которое сразу же определило мое местоположение, сделал снимок экрана и кинул его Ванессе следом за фотографией мотоциклов.

— Поняла. Скоро буду. Никуда не уезжай.

— Очень смешно, — скривился я, но вместо Ванессы в трубке уже слышались короткие гудки.

Я сунул телефон в карман и боком сел в седло ближайшего мотоцикла. Ждать пришлось недолго, любопытство принесло Ванессу уже скоро. Минут через пятнадцать неподалеку раздался шорох шин, а следом — хлопок закрываемой двери.

— Марк? — тихо послышалось из-за стен. — Ты где?

— Заходи! — крикнул я, не вставая с мотоцикла. — Я тут!

Ванесса зашла, недовольно щурясь при переходе от яркого солнца снаружи в полумрак внутри, и остановилась, глядя на меня:

— Так. Ну рассказывай.

Я пожал плечами и начал рассказывать. Ничего не утаивая и не изменяя. Ванесса внимательно слушала меня, переместившись на один из мотоциклов и развалившись на нем, как на кровати, закинув ноги на руль, а голову положив на пассажирское сиденье — к счастью, мотоцикл на боковой подставке стоял крепко и выдержал подобные акробатические этюды.

Когда я закочнил, Ванесса покачала головой, соскочила и подошла к красному мотоциклу.

— Ну просто удивительный подарочек от Анкила, с ума сойти.

Девушка открыла кофр и вытащила из него пачку пластиковых файлов, в которых лежали отпечатанные на принтере бумажки с подписями и печатями. Быстро пробежалась по ним взглядом и вздохнула:

— Смотри-ка, не соврал ведь… Кстати, надо будет тоже тебе дарственную выписать.

— Эй, что за наезды насчет «соврал»? — возмутился я. — Чем я заслужил?

— Ладно, допустим. — Ванесса проигнорировала мое возмущение. — Допустим даже, что это теперь все твои мотоциклы… Что ты намерен с ними делать?

— Вот в том-то и дело. — Я развел руками. — Нахрена они мне? Что я буду делать с целым табуном железных коней? Мне и один-то нахрен не нужен…

— Нужен, — отрезала Ванесса. — И не вздумай никуда деть мой подарок. Прокляну.

— Ладно. — Я не стал спорить. — С твоим делать ничего не буду. Но эти-то мне нахрена?

— Ну не знаю, продай. — Ванесса пожала плечами. — Хотя, конечно, жалко продавать такую красоту, но ты прав — так много их просто не нужно. За них можно выручить приличные деньги. Их же тут семь штук, и каждый можно очень неплохо пристроить новому владельцу.

— Вот может ты этим и займешься? — Я пожал плечами. — Я-то никого не знаю, и порядкам вашего мотоциклетного братства тоже не обучен. А ты, я уверен, найдешь для них хороших покупателей, которых они будут радовать еще долгое время.

— Продать мотоциклы через меня? — с сомнением повторила Ванесса, глядя на лакированный металл. — Вообще звучит как идея.

— Если у тебя есть какие-то еще идеи, как конвертировать их в деньги с минимальными потерями, то я за. Как бы то ни было, я считаю, что ты найдешь им применение лучше, чем я. У тебя есть связи, ты знаешь тех, кто не отказался бы прикупить себе для коллекции парочку новых моделей, и тем более экономить точно не будет.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво произнесла Ванесса, её глаза загорелись азартом, а в руке словно сам собой появился телефон. — Я найду этому применение. Очень хорошее применение, можешь не сомневаться! Та-а-ак, что у нас тут…

В дело пошёл телефон.

Буквально через пятнадцать минут после звонка Ванессы снаружи ангара снова завизжали шины, вторя реву моторов, и внутрь вошло полтора десятка мотоциклистов, двое из которых несли на сгибах локтей еще по одному шлему, кроме тех, что были у них на головах.

Перекинувшись с Ванессой парой слов, они разделились на две группы, одна из которых снова покинула ангар, а остальные расселись по моим (черт, как непривычно называть их «своими») мотоциклам, предварительно отдав запасные шлемы мне и Ванессе.

— Пока что перегоним их ко мне в гараж, — сказала Ванесса, садясь за руль красного спорта и надевая шлем. — А потом все остальное.

— Добро, — согласился я, надевая второй шлем.

До особняка Тюудор мы доехали без проблем и без неожиданностей — одной неторопливой колонной и с соблюдением всех правил, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. Мы его, конечно, и так привлекали, но, к счастью, только со стороны прохожих. Дорожная полиция же лишь провожала нашу колонну взглядами, но, так как прикопаться формально было не к чему, то они так ни разу и не прикопались.

Доехав до особняка Тюудор, мы попрощались с помощниками, которые радостно помахали нам в ответ и заверили, что никаких проблем тут нет и не стоит благодарности. Потом те, кто вел мои мотоциклы, сел на свободные пассажирские места, и помощники уехали куда-то, а мы следующие полчаса закатывали в гараж мотоциклы и искали для них свободное место.

— Пару миллионов за них выручить точно можно, — рассуждала вслух Ванесса, пока мы этим занимались. — Может, даже два с половиной, если поторговаться как следует, но если тебе важно продать поскорее, то…

Мне не было важно продать их поскорее, а Ванессе на самом деле не был важен мой ответ — она просто рассуждала вслух. В ней снова проявилась предпринимательская жилка, которая помогала ей в управлении баром, и ей вполне достаточно было просто прикидывать варианты, без чужих комментариев.

И это даже хорошо. Я вот никогда не был предпринимателем.

Мне всегда казалось дико скучным разбираться во всяких отчетах и сводках, закапываться в тонны бумаги, засиживаться над сметами допоздна, а потом — и до утра…

Мне всегда было интересно действовать. Делать то, что не делал до меня никто — или потому что боялся, или потому что