в тот момент ― дрожа, еле кивнуть и попытаться махнуть рукой. Она нырнула в глубину, плеснув перламутровым рыбьим хвостом и подняв напоследок небольшую волну. Русалка исчезла, оставив расходящиеся круги на тёмной, осенней воде…

Не помню, что было дальше. Кажется, Арчи отнёс меня в баню: там уже было жарко, и он плеснул на камни воды. Всё вокруг затянуло белым паром. В этом молочном тумане я почувствовала, как его руки расстёгивают мою куртку, и, собрав остатки силы, рявкнула, а, может, и прошептала:

― Вон! Я всё сделаю сама… ― и только услышав стук закрываемой двери, начала раздеваться непослушными, скрюченными от холода пальцами.

Это было трудно, хорошо, что вспомнила о магии, и заклинание здоровья привело меня в чувство. После этого дело пошло веселее ― появились, пусть и временные, силы, чтобы вымыться. На лавке нашла платье, видно, раньше принадлежавшее кому-то из здешних обитателей, и кое-как натянула его на себя, мысленно поблагодарив за это предусмотрительного Арчи.

Он ждал за дверью и отвёл в комнату, где уже было хорошо натоплено, или просто так показалось, потому что после дикого холода вдруг стало невыносимо жарко. Арчи напоил меня какой-то горькой настойкой, после чего «страдалица» уснула на лавке под грудой старых пыльных одеял.

Всю ночь во сне я от кого-то бегала, дралась, ругалась и вообще вела себя очень глупо, зато утром встала совершенно здоровой, первым делом поинтересовавшись у друга, под глазами которого синели следы бессонной ночи:

― Мой костюм высох?

Рыцарь удовлетворённо кивнул, положив его прямо на меня, а потом, свернувшись калачиком на этой же лавке, уснул. Переодевшись, накрыла Арчи одеялами, поставила заранее приготовленный им большой котелок с водой на огонь и начала впервые в жизни готовить завтрак. Получилось что-то среднее между кашей и похлёбкой, к тому же, без соли, которую я в мешке с продуктами просто не нашла.

Но проснувшийся друг, почуяв запах съестного, уплетал за обе щёки, нахваливая это малоаппетитное варево, заставляя меня краснеть от гордости. Правда, до тех пор, пока я сама это не попробовала и сморщила нос. Кашу досолили, добавили туда яблок из уже заросшего сада ― получилось вкусно. Съели всё и даже ложки облизали.

Фокусник торопил с отъездом, я же, попросив пять минут, побежала к сломанному мостику. Как звали спасшую меня русалку ― не знала и потому, волнуясь, прокричала у воды:

― Эй, спасительница, вылезай, а то скоро уезжаю.

Тёмная вода пошла кругами, и из неё появилась кудрявая белокурая головка девочки лет десяти. Вид у неё был заспанный, но, увидев меня, она широко улыбнулась и пробормотала, протирая глаза как самый обычный ребёнок:

― Привет, Франни, смотрю, ты здорова. Это хорошо, у тебя впереди длинный путь.

― И всё-то ты знаешь, ― засмеялась я, ― а хоть помнишь, как тебя зовут?

Она грустно покачала головой:

― Нет, вот всё остальное помню ― и про маму с папой, как мы тут счастливо жили до пожара. Лучше бы забыла, это такая мука. Слушай, придумай мне имя, а?

Выпалила первое, что пришло в голову:

― Как тебе ― Нелли? По-моему, звучит красиво.

Она закружилась в воде, хлопая в голубые ладошки, а у меня в горле встал ком ― еле сдерживалась, чтобы не разреветься.

― Если не секрет, Нелли, что с тобой случилось? ― сначала спросила, а потом, проклиная своё любопытство, подумала, что ей наверняка тяжело всё вспоминать. Но она ответила просто, словно уже давно свыклась с этой мыслью:

― Людям из поселения, для которых папа всегда молол зерно, показалось, что он слишком задирает цену, и они с ним поругались. Папа был сильный, выкинул всех из дома. А злодеи пришли ночью, подожгли мельницу и дверь подперли, чтобы никто не спасся. Но папа успел меня вытолкнуть из окошка, крикнув:

― Беги! ― я и побежала. На этом мостике было темно и скользко, вот и упала в воду, а плавать так и не научилась… Да хватит о грустном, я тебя, Франни, хотела попросить об услуге, сделаешь?

Кивнула в ответ, улыбаясь сквозь непослушные слёзы.

― Скоро ты встретишься с могущественной ведьмой. Не удивляйся, что я об этом знаю ― видела во сне, а они всегда сбываются. Попроси за меня: пусть перенесёт маленькую русалку в другое место, где много таких, как я, а то одной очень тоскливо. Спасибо, Франни, знаю, что попросишь; ты ― хорошая, как старшая сестричка. Ну, всё, иди, тебе пора, пришло время до весны укладываться спать ― под мостом есть норка, там Нелли будет уютно…

Она махнула на прощание рукой, зевнула, тряхнув мокрыми кудряшками, и скрылась в воде, оставив за собой не только россыпь ледяных брызг, но и глубокий след в моей душе.

― Дети не должны умирать… ― это всё, о чём я могла тогда думать. Арчи меня окликнул ― покорно подойдя к нему, забралась на коня и, прежде чем покинуть это место, оглянулась на приютившую нас мельницу. И чуть не упала, не хуже клеща вцепившись в куртку друга: вместо дома чернел обгорелый остов, баня была единственным уцелевшим помещением на пепелище. Как же так? Этой ночью я там спала, а утром сидела в несуществующей комнате за столом, готовила кашу, разговаривала с другом и шутила…

Сердце вздрогнуло, как будто в грудь нанесли сильный удар, и забилось быстрее крыльев летнего жука. Почувствовав, как внезапно напряглась спина Арчи, сама спрыгнула с коня и, обойдя его, взяла под уздцы. Я не отрывала испуганного взгляда от его печальных глаз, губы громко и требовательно, словно раздавая пощёчины, произнесли:

― Что всё это значит, Арчи? Твоя работа? Чувствовала же, что мой рыцарь совсем не прост… Кто ты на самом деле?

Он негромко ответил дрогнувшими в попытке улыбнуться губами:

― Я ― Фокусник, просто очень хороший…

Глава 12

Мы пристально смотрели друг на друга и молчали. Оба понимали, что это не ответ, а замаскированная шуткой отговорка, и меня она не устраивала. Поэтому я высказалась первой:

― Не хочешь отвечать ― что ж, твоё дело. Выходит, Франни опять доверилась непонятно кому, так, идиотке, и надо… Только больше не называйся моим другом…

Он вспыхнул:

― Помнится, ты сама говорила, что у каждого из нас могут быть свои тайны. Давай уважать их, сейчас не время обсуждать это, но, прошу, поверь ― я всё тот же Арчи, твой друг и рыцарь, который не сделает ничего,