Мариам налила из графина водички, махом осушила стакан, схватила телефон, сумочку и помчалась прямиком к Жемчужине. Почему-то даже мысли не возникло сначала ему позвонить. Бежать было недалеко. Жилищный комплекс, в котором Кравец снял квартиру, располагался аккурат напротив набережной. Ей повезло проскользнуть внутрь за кем-то из жильцов.

– Сто третья – это какой этаж? – поинтересовалась у консьержки, прежде чем та успела прицепиться к ней первой.

– Четырнадцатый.

И мимо-мимо, пока не успели остановить, ведь, наверное, в дома такого уровня не принято пускать посторонних. Мариам вызвала лифт, прислонилась разгоряченным лбом к прохладной металлической обшивке. Почему-то казалось, что кабина еле тащится вверх. Хотя на подъем ушло меньше минуты.

О том, что будет делать, если Кравца не окажется дома, Мариам подумала, лишь позвонив в его дверь. Но, к счастью, ей открыли. И что? Дальше что?! Что ему говорить?

– … Ты… был со мной… был со мной… чтобы спасти свой зад?

– Нет!

Нет? Хорошо… Как хорошо. И все, что он говорил дальше – складно. Женя действительно не знал, приглашая девушку на свидание, что этой девушкой окажется Мариам. Значит, он действительно не собирался использовать ее в своих играх. Не собирался. Но все же использовал. А когда в ней отпала необходимость – просто исчез с радаров. Ну почему? Почему же так больно, господи?

– Послушай, девочка… – начал было он, но Мариам прервала:

– Не надо. Я в-все поняла.

– Ну, что ты поняла?

– П-почему ты не звонил. Мавр свое дело сделал. Мавр может быть свободен. – Мариам повернулась на пятках и пошла к двери. Вот как выходит. Не зря она боялась… Не зря! Да только что толку? Один черт не уберегла сердца своего глупого. Ну, ничего-ничего. Только бы дойти до двери по его осколкам. А там как-нибудь. Что ей, в первый раз?

«Ну, ты это, давай, вытри сопли!» – вновь подал голос Гурген.

«Ага. Сейчас. Ты прав. Не стоит он. Не стоит моих слез. Вообще», – ну, надо же, какое у них, блин, единодушие!

Ничего перед собой не видя, Мариам сжала пальцы на дверной ручке.

– Ты вообще меня слышишь?! – взревел Кравец у нее за спиной. – Я с тобой был не из-за чертового Т*!  

«Вали! Вот просто открой эту гадскую дверь и вали отсюда», – все сильней заводился Гурген.

«Сейчас. Сейчас свалю. Просто…»

– А почему? – шепнула едва слышно, сжав пальцы с такой силой, что металл пребольно впился в ладошку.

– Потому что! – проорал Кравец. Вот как? Думает, он в том положении, чтобы на нее орать?!

– Почему?! – Мариам резко развернулась. Хлестнула его по лицу волосами. Наотмашь. Жаль, не рукой. А ведь хотелось!

Что смотришь?! Ну, что ты смотришь? Я тоже умею орать!

В глазах Кравца мелькнуло удивление. Он сощурился, приблизился к ней так, что они застыли нос к носу, гоняя раскаленный потрескивающий воздух туда-сюда. Громкий вдох – выдох. Шум крови в ушах. Бум-бум-бум в такт рваному ритму сердца.

– Потому что рядом с тобой я чувствую себя настоящим. Нигде, ни с кем не чувствую, а с тобой – да.

Это не признание в любви. И близко нет. Но… Как же сладко... Как сладко оно звучит!

– Женя…

– И да, может быть, я поступил не до конца честно, но это не перечеркивает и не отменяет того, что у нас есть. И будет.

– Ты так уверен, что я никуда не денусь?

– Вот именно. Потому что я тебя не отпущу.

Это не признание в любви, да. Но… Это большее, чем то, на что она могла рассчитывать еще каких-то пару недель назад. Намного-намного большее.

Пространство вокруг них накалилось и вспыхнуло алыми языками пламени. Пожар охватил тело Мариам, превратил в лаву кровь. И лишь ее страхам да заскорузлым комплексам даже этот огонь был нипочем. А впрочем, она, кажется, знала, что нужно сделать, чтобы поднять температуру до нужных высот. Мариам вновь отвернулась. В ужасе от собственной то ли смелости, то ли глупости, толкнула дверь:

– Ну, так попробуй меня остановить.

Дверь открылась, обеспечив так нужный сейчас приток кислорода. Сквозняк раздул пламя. И все замерло, охваченное огнем. В этом безвременье Мариам занесла ногу, чтобы сделать следующий шаг, да только кто ж ей позволил? Уж точно не Женя. Ни о какой нежности даже речи не шло. Он был бешеный абсолютно. Тогда, когда дернул ее с силой за руку, когда повернул к себе волчком, чтобы тут же впиться в губы. Яростно. Подчиняюще. Так, чтобы раз и навсегда расставить все по местам.

Мариам громко застонала. Рот в рот. Не размыкая губ. Они и раньше-то не особо стеснялись, а теперь как будто полностью слетели тормоза.

– Ум… – как хорошо, что он без рубашки! И можно сразу ладошками скользить вверх-вниз по безволосой груди, бокам, шикарным косым мышцам пресса и впиваться ноготками в спину. Требуя еще! Вот так. И так…

Путаясь в рукавах, стащил с нее курточку. Брюки, блузку – все прочь.

– Уходить она надумала! Я тебе уйду… Я тебя так уйду, что мало не покажется, – рычал, спускаясь губами вниз по шее, толкнулся языком в пульсирующую ямку на горле, прикусил напрягшиеся у основания жилы и дальше, в самый низ – к натянувшим тонкое кружево бюстгальтера соскам. Чтобы по очереди взять их в рот, прямо вот так, поверх кружева, вмиг ставшего мокрым.

– Ум… – в отличие от Кравца, который еще мог говорить, с губ Мариам рвались разве что вот такие невнятные звуки. Страсть выжгла ее изнутри до пепла. До черных опалённых краев. И не осталось в ней ни-че-го, кроме этой жажды. Ни мыслей, ни страхов, ни голоса.

– Не пущу. Тут мое все… – одной рукой зафиксировал над головой ее руки, другой – собрал кружево трусиков и с силой то потянул. Ткань врезалась в розовую припухшую плоть, причиняя боль, наполняя ее мучительным удовольствием. – И ты моя. Еще с первого класса. Моя же?! – дернул еще раз, сильней.

– Ум…

Нет, как же все-таки хорошо, что у нее нет голоса. Не то бы сдалась. Ну, точно, сдалась бы. А так пусть. Им не повредит немного недосказанности. Не нужно, чтобы он считал ее легкой добычей. В противном случае, сильнее будет ценить.

– Ах вот как, значит, молчишь? Ничего-ничего. Посмотрим, как ты запоешь сейчас…

А что ей было говорить? Когда он за них обоих трепался. И ей, господи, ей так нравилось, что он говорил! Это было так горячо. И так невероятно, что она бы слушала его и слушала. Впитывая, как целебный бальзам.

Женя схватил Мариам за руку, крутанул и подтолкнул в сторону спальни. Он действительно еще не успел прибраться. Посреди комнаты валялся открытый настежь чемодан. Мариам споткнулась о него, с трудом удержавшись на ногах, сделала еще одни нелепый, дерганый шаг и упала ничком на кровать. Тут же попыталась перевернуться, но…