— Куда-то собралась?

Вздрогнув, я оборачиваюсь и с изумлением гляжу на сердитого и мрачного Косогорова.

— Мы хотим съездить к маме, — твердо и уверено заявляю я. — Мы соскучились. Она тоже.

— Я возражаю, — коротко бросает Вадим, да еще зыркает на меня злыми глазищами. — Мы, кажется, договорились, Оля.

— Нас такси ждет, — упрямо твержу я. — Потом поговорим, Вадим Петрович.

— Расплатись, Рома, — кивает свекор одному из охранников, маячивших неподалеку. — Ольга Николаевна никуда не едет.

— Что вы себе позволяете? — шиплю я и самой себе напоминаю гремучую змею. Всматриваюсь в усталое изможденное болезнью лицо, натыкаюсь на яростный взгляд и добавляю тихо. — Зачем вы встали? Вам же предписан постельный режим.

Вадим мрачным истуканом стоит на крыльце. Руки в карманах шорт, и только по длинным рукавам белой футболки и небритому подбородку можно догадаться, что он болен. А так… Плечи расправлены, на скулах играют желваки, и взгляд пронизывает насквозь.

— Ага, — морщится Косогоров. — Ты дашь отлежаться. Как маленькая, честное слово. Какая шлея тебе под хвост попала?

— Я тут под арестом? — спрашиваю я, отпустив Роберта и подходя вплотную. Бимка у меня на руках смотрит подозрительно на Вадима, а потом звонко тявкает. Впервые с момента покупки.

— Ишь, ты, грозная собака, — улыбается щенку Вадим. — Купил тебя на свою голову, — рыкает незлобливо. И я чувствую, как с этим слабым щенячьим лаем тает всеобщее напряжение. Улыбаются охранники. Смеется сам Косогоров и весело хихикает Роберт. — Пойдем, малыш, — обращается он к внуку. — Попьем чаю с булочками, а потом Рома отвезет вас с мамой к бабушке Кате. Согласен?

— И Бимку тоже? — весело уточняет малыш. — Ему хочется поиграть с Лапкой.

— Да, малыш, — благодушно кивает Вадим Петрович и добавляет с доброй ухмылкой. — Беги к Анечке, попроси приготовить чай, а мы пока с твоей мамой побеседуем.

И как только Роберт убегает в сторону кухни, хватает меня за запястье цепкими пальцами и тянет к себе в кабинет. Сумасшедший, ей-богу!

— Я тут под арестом? — переспрашиваю я, не думая сдаваться. Вхожу в кабинет и, прислонясь к стене около самой двери, с преувеличенным спокойствием глажу дрожащую спинку Бима. Прекрасно понимаю, что далеко не ушла от маленького тщедушного йорка. Так же трушу, только виду не показываю.

— Мы же говорили, — с сожалением бубнит Косогоров, останавливаясь посреди кабинета, — я же ведь просил тебя…

— Мы много о чем говорили в последнее время, — обрываю я речь свекра и добавляю с горечью. — Вы хоть с губ помаду сотрите, а то припишут вам иную ориентацию…

— А-а… — тянет он, возвращаясь и пристально разглядывая меня. — Вот в чем дело! Ревнуешь, кукленок?

— Идите лесом, — огрызаюсь я. — Мы с вами по большому счету посторонние люди…

— Да ну? — усмехается он, подходя все ближе. — С каких это пор, девочка?

— Я хочу вернуться в Шотландию, — заявляю я в приступе смелости. — Бабушка идет на поправку, с Шевелевым вы все уладили. А мне тут делать нечего…

— Конечно, — серьезно кивает Вадим. И я даже расстраиваюсь, что он так быстро со мной соглашается. Ни тебе уговоров или угроз… — Как скажешь, дорогая, — усмехается с ехидцей и в одно мгновенье оказывается рядом. Почти вплотную. Мягко вынимает из моих рук щенка и, осторожно держа его в одной руке, всем телом припечатывает меня к стене. Кладет свободную ладонь мне на затылок и впивается в губы злым поцелуем.

— Ты — моя, — рычит, когда мне удается просунуть между нами локоть. — Я не могу тебя отпустить, понимаешь?

— Нет, — мотаю я головой. — У вас полно баб, и нам с сыном тут не место. Разберитесь с ними, потом ко мне приходите, — отстраняюсь я и, забрав собаку, бегу на поиски сына. Чувствую, как у меня горят щеки и пересыхает во рту. Слышу сзади шаги Косогорова и на полном ходу сворачиваю в гостевой туалет. Набираю в ладошку воды прополоскать рот и слышу над головой знакомый хриплый голос.

— Тебя от одного поцелуя стошнило, что ли?

— Нет, — хмыкаю я, держа под мышкой собаку. — Но дезинфекция полости рта не помешает… Мало ли, с кем вы до меня обжимались…

— Да ни с кем я не обжимался, Оля, — рычит Вадим, заходя в санузел и закрывая за собой дверь. — Приехала Лида подписать документы. Она — моя бывшая любовница. Мы по привычке так здороваемся. Тебе не стоит вырывать из моей бороды последние клочья. Прекрати бегать от меня, — рычит, прижимаясь сзади. Закрыв кран, я разгибаюсь и стараюсь повернуться лицом к Косогорову. Но он, притянув меня к себе покрепче, одной рукой обхватывает за талию, а другую запускает под майку. Пальцы нетерпеливо отодвигают прочь кружево бюстгальтера и нежно сжимают грудь.

— Ты — моя, — горячо шепчет Вадим мне в ухо. — Только моя.

Я смотрю шалым взглядом в зеркальное отражение на потемневшее от страсти лицо Косогорова, мельком замечаю свои бледные щеки и недоуменный взгляд Бимки.

Нежно, слишком нежно Вадим оглаживает мою грудь, чуть касается зубами шеи. Слегка сжимает горошину соска, заставляя меня застонать от накатившего желания.

— Выходи за меня замуж, — хрипло предлагает он. И стон, готовый сорваться с моих губ, переходит в смех.

— Ой, не могу, — смеюсь я. — Еще никому не делали предложения в туалете!

— Много ты понимаешь, — хмыкает Вадим, будто тавро ставя засос куда-то в плечо. — Говори, согласна или нет? Уже все нервы вытрепала, Оля…

— Да, — киваю я, оборачиваясь. — Только о вхождении в отцовство не может быть и речи. Не позорьте ни меня, ни себя.

— Заметано, — бросает он, открывая защелку. — Поедем вместе, — заявляет без тени сомнения. — Расскажем новости твоей маме.

— Нет, ни к какой маме вы не едете, — мотает головой маленькая нахалка, упирая пальчик мне в грудь. — Вам предписан постельный режим. Поэтому возвращайтесь в кроватку, Вадим Петрович, а мы с Робертом едем к бабушке Кате, — заявляет Ольга, отстраняясь. — И о чем вы только думали, когда целоваться лезли? Теперь и я ангиной заболею, и Роберта заражу.

Ольга смотрит на меня негодующе, а я готов отвесить себе подзатыльник. Ну, какого фига полез к девчонке, да еще умудрился в туалете пообжиматься, как школьник, блин!

— Оль, — шепчу я, обнимая. — Не волнуйся, пожалуйста, сейчас в целях профилактики подышишь над кварцевой лампой. Это специальный прибор от болезней горла. А пока ты будешь принимать процедуру, я тебе расскажу о пользе поцелуев.

— Да ну? — удивляется она, и одна бровь сардонически ползёт вверх. — Ну, какая от поцелуев польза, Вадим Петрович?

— Вадим, — поправляю я, пожирая ее взглядом, — согласен на Вадичку и Вадика, только Димой не зови, ладно? Не люблю…

— Хорошо, — легко соглашается Ольга. — Но я не смогу вот так сразу иначе вас называть. Мне привыкнуть нужно. Разве что Павликом…