— Стерва, — усмехаюсь я и добавляю шутливо. — И почему я на тебя запал, солнышко?

— В душе не ведаю, — отмахивается она и уже хочет уйти к сыну, когда я беру ее за руку и веду в свой кабинет. — Садись и дыши, — указываю на аппарат, привезенный сегодня из клиники.

Не выпуская из рук барбоса, Ольга садится за стол с серьезным видом. Я придвигаю к ней чудо нашей отечественной разработки. Излучатель слабого ультрафиолета обычно применяется для лечения ЛОР-заболеваний, а мы в клинике используем его для скорейшего заживления кожи после операций. Стоит он копейки, и у нас в клинике их много. — Вот смотри, — даю я ей одноразовую насадку. Этот конец в горло, а этот — на аппарат. Сиди и дыши спокойно, — говорю тихо и, заметив, как Ольга вставляет в рот длинную продолговатую трубку, задыхаюсь от собственных фантазий.

— Они одноразовые? — интересуется Ольга, достав изо рта белую конусообразную трубку.

— Конечно, — улыбаюсь я, наблюдая, как Олюшка сжимает губами наконечник. Спорю на сто миллионов, одноглазый Джо сейчас завидует куску пластмассы, отдаленно напоминающему его самого. Напряжение нарастает. И мне остается только усесться на диван и начать лекцию. С восставшим Джо выйти из кабинета я не могу. Поэтому плюхаюсь на мягкие кожаные подушки и, тихо присвистнув, зову.

— Джо… Бимка то есть… иди сюда!

Малыш соскакивает с Ольгиных рук и семенит ко мне. Подхватываю его и усаживаю рядом на диван. У меня всего лишь пять минут, чтобы успокоиться. Но куда там! Я смотрю на прямую Ольгину спину, на красивые покатые плечи и гордую шею. Пялюсь на ложбинку в пояснице и выступающий упругий задок. И почувствовав шевеление Джо, прокашливаюсь.

— Значит, поцелуи, Ольга… Природой не зря они задуманы. При обмене слюной образуются антитела, поэтому поцелуи укрепляют иммунитет. За одну минуту поцелуев тратится двадцать шесть калорий. Ну и самое главное, через слюну тестостерон попадает в организм женщины, возбуждает, превращая ее в страстную тигрицу, — говорю я и осекаюсь на последнем слове. Успокоившийся было одноглазый снова приподнимает голову. — Хмм… Наша слюна содержит обеззараживающий фермент, лизоцим… — добавляю я и на автомате беру на колени Бимку. А он от неожиданности прудит мне на штаны.

— Фу, Оля! — отстраняю я прочь собаку и с возмущением смотрю на щенка. — Почему ты меня не предупредила?

— О чем? — смеется она. — А вы разве не знали, что собаки писают?

— Нужно его приучить, — ворчу я, оглядывая забрызганные штаны, и понимаю, что необходимо переодеться. — И почему ты его таскаешь весь день на руках, и никаких происшествий, а я первый раз усадил к себе на колени, и тут же случилось недоразумение?

— Это карма, — ехидно замечает Ольга, поднявшись из-за стола. — Спасибо за лекцию и профилактику ангины. Меня ждет Роберт, — говорит она чуть слышно и прижимает к себе свою бестолковую собаку.

— Не задерживайся там, — шепчу я, подходя вплотную и накрываю ее губы своими. Язык, наша самая сильная мышца, врывается в беззащитный рот и пытается дотянуться до гланд.

— Не хочу тебя отпускать, — шепчу я, как только поцелуй заканчивается. Умом понимаю, если сейчас Ольга не уйдет, затащу ее в постель. И плевать на охрану, Анечку и Роберта… Нет, пожалуй, на Роберта не плевать…

«Кто он мне? Сын или внук? — думаю я, наблюдая из окна холла, как Ольга с ребенком усаживается в белую Ауди. — Да какая разница, — морщась, размышляю я. Все равно мой. Вместо Кирилла…»

Машина, мигнув сигнальными огнями, выезжает со двора, а я все еще гляжу на пустой площадку и внезапно понимаю, что за всю неделю, как в моем доме обосновались шотландские гости, Галка ни разу не появилась. Можно, конечно, позвонить и спросить напрямую. Но зазывать первую жену, когда обхаживаю потенциальную третью, так себе идея. Поэтому я звоню Емельянову и душевно прошу навести справки, не случилось ли чего.

Почувствовав слабость, я бреду в спальню. Как только голова касается подушки, я падаю в глубокий безмятежный сон. Ольга согласилась стать моей женой, и это главное. Пусть без вступления в отцовство. Пока… Потом можно будет осторожно закинуть удочки, сделать тест. Пусть даже для этого придется выехать из страны. Доносившаяся откуда-то трель заставила подрать глаза и непонимающе оглянуться по сторонам. Айфон, блин! Уж сколько раз давал себе зарок не приносить эту гадость в спальню. Тут только отдых и покой. Ан нет, опять к руке прилип. Я смотрю на экран и понимаю, что не ответить я не могу. Мой студенческий товарищ Илья Алексин, а ныне министр здравоохранения области звонит мне с засекреченного номера.

— Да, Иля, — бурчу в трубку и одновременно смахиваю с себя остатки сна. — Как жисть?

— У тебя большие неприятности, Гор, — без предисловий сообщает Илья. — Какая-то падла написала жалобу на твоего протеже Виктора Арно. Но, может, и не падла, Гор. Что-то ты погорячился с характеристикой в интернатуру.

— Кому? — переспрашиваю настороженно. — Я знать не знаю никакого Арно. Бред кромешный!

— Он работал у тебя в клинике. И вроде как твой ученик, — недовольно бубнит в трубку Алексин.

— У меня нет учеников, ты же знаешь. Только Олежка. И то взял по твоей просьбе, — устало вздыхаю я и чувствую, как в голове взрывается снаряд. — Ты можешь прислать мне сканы? Что там есть? Моя подпись, да?

— Странная ситуация, Гор, — тяжело вздыхает Илья. — Прислать я тебе ничего не смогу. Нельзя мне светиться. Ты лучше сам приезжай ко мне.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Жди, я еду.

От охватившей злости я сжимаю кулаки и чувствую себя здоровым. Никакой боли в горле и слабости нет.

«Спасибо тебе, дорогой товарищ Арно, вылечил меня на расстоянии!»

Переодеваюсь, бреюсь и, захватив с собой бутылку дорогущего виски, спускаюсь вниз. Бледный, злой и готовый к бою.

— Гена, к Алексиным едем, — говорю своему личному телохранителю. И всю дорогу до дома нашего министра гадаю, какая тварь меня подставила.

«Кого я трогаю, что мне постоянно прилетает? — думаю раздраженно. — Да и много ли мне для счастья надо? Ольга под боком, мягкая и горячая. Роберт — смышленый и добрый мальчишка. Остальное сам добуду или куплю. А за счастье свое стану до последнего биться. Зубами выгрызу».

Мысли снова сбиваются на Олюшку, но я гоню их прочь и неожиданно для себя вспоминаю, где и когда услышал о враче-вурдалаке. Кажется, Васька Егорцев первым поведал о горе-хирурге, оперирующем на собственной кухне. Я еще посоветовал не ввязываться в эту историю и отправлять жертв кухонного гения к нейрохирургам. Пусть вакуум в башке заполнят хотя бы кашей.

«Людей жалко, — думаю я. — Но как же так угораздило попасть? Как можно решиться на операцию, не спросив лицензию? Диплом? Сертификат? Кто вообще посоветовал обратиться к такому специалисту? У меня первым клиентом, разрекламировавшим меня на весь город, была Тереза Разуваева. А у вурдалака кто? И почему на его филькиной грамоте стоит моя подпись? — задаюсь я очередным вопросом и тут же звоню Емельянову.