«Вы прирожденный водитель, — похвалил меняМануэль. — Если когда-нибудь вам не повезет c рассказами, по-моему, васждет блестящее будущее в гонках».

Я улыбнулся, вновь переживая тот момент, казалось, навсегдаканувший в Лету. Кристина протянула мне альбом:

— Оставь себе. Отцу пришлось бы по душе, что альбом утебя.

— Но он твой, Кристина. Я не могу взять его.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы он лежал у тебя.

— Пусть останется на временное хранение, когда-нибудьты захочешь получить его обратно.

Я листал страницы, рассматривая знакомые лица и лица людей,которых никогда не видел. Там была свадебная фотография Мануэля и его женыМарты, на которую так походила Кристина, студийные портреты тетушек, дядюшек,бабушек и дедушек. Имелся также снимок какой-то улицы в Равале, по которой шлапроцессия, купален Сан-Себастьян вдоль берега Барселонеты. Мануэль собиралстарые открытки с видами Барселоны, а также вырезки из газет. На одной из нихмолоденький Видаль позировал у дверей отеля «Флорида» на вершине Тибидабо, а надругой он был снят под руку с умопомрачительной красавицей в зале казино в Рабасаде.

— Твой отец молился на дона Педро.

— Он всегда говорил, что мы обязаны ему всем, —вскинулась Кристина.

Я продолжил путешествие по страницам памяти бедного Мануэля,пока мне не встретилась карточка, выпадавшая из общего ряда в этой портретнойгалерее. На ней была изображена девочка лет восьми или девяти. Она шла помаленькой деревянной пристани, языком вдававшейся в сверкающую морскую гладь.Она держала за руку мужчину в белом костюме, причем его фигура не попала в кадрцеликом. В конце пристани угадывался силуэт маленького парусного шлюпа, адальше открывался бескрайний простор закатного неба. Девочка, снятая со спины,была Кристиной.

— Моя любимая, — тихо сказала Кристина.

— Где сделали фотографию?

— Не знаю. Я не помню ни место, ни день. Я даже не уверена,что тот человек — мой отец. Возникает ощущение, словно ничего этого никогда непроисходило. Я нашла снимок в альбоме отца много лет назад и до сих пор непонимаю, откуда он взялся и что означает. Он словно сообщает мне о чем-товажном.

Я листал альбом, а Кристина давала пояснения к фотографиям.

— А это я, здесь мне четырнадцать лет.

— Да, я знаю.

Кристина печально посмотрела на меня.

— Я ничего не понимала, верно? — спросила она.

Я пожал плечами.

— И ты не сможешь меня простить.

Я предпочел уткнуться в альбом, только чтобы не смотреть ейв глаза.

— Мне нечего прощать.

— Посмотри на меня, Давид.

Я закрыл альбом и выполнил ее просьбу.

— Это неправда, — сказала она. — Я всепонимала. Всегда понимала, но считала, что не имею права.

— Почему?

— Потому что наши жизни нам не принадлежат. Ни моегоотца, ни моя, ни твоя…

— Все принадлежит Видалю, — с горечью сказал я.

Кристина неторопливо взяла меня за руку и медленно поднеслаее к губам.

— Только не сегодня, — прошептала она.

Я знал, что потеряю ее, едва закончится эта ночь.Одиночество развеется, боль, надрывавшая сердце, утихнет. Я знал, что Кристинаправа не потому, что все сказанное было истиной, а потому, что в глубине душимы оба в это верили, и время ничего не изменит. Как два преступника, мыкрадучись проскользнули в одну из комнат, не осмеливаясь ни зажечь свечу, нидаже заговорить. Я медленно раздел ее, лобзая кожу и осознавая, что делаю это впоследний раз. Кристина отдавалась неистово, самозабвенно, и когда усталостьнас одолела, она беззвучно заснула в моих объятиях. Слова были не нужны. Яборолся со сном, наслаждаясь теплом ее тела, и думал, что, если завтра смертьзахочет повидаться со мной, я встречу ее со спокойным сердцем. Я ласкалКристину в темноте и слушал, как за стенами затихает гроза, удаляясь от города.Я осознавал, что потеряю ее, но на короткий миг мы принадлежали друг другу, ибольше никому.

Я открыл глаза, когда первые лучи солнца коснулись окон, иобнаружил, что постель опустела. Я выскочил в коридор и поспешил в галерею.Кристина оставила альбом и забрала роман Видаля. Я обошел дом, где уже пахло ееотсутствием, и погасил по очереди свечи, которые зажег накануне.

17

Девять недель спустя я стоял у дома номер 17 на площадиКаталонии, в котором два года назад книжный магазин «Каталония» гостеприимнораспахнул двери, и ошалело созерцал витрину, показавшуюся мне необъятной. Всяона была заполнена экземплярами романа под названием «Дом из пепла» ПедроВидаля. Я улыбнулся про себя. Мой наставник использовал даже название, предложенноемною давным-давно, когда я излагал ему сюжет романа. Я решился войти и попросилодну книгу. Открыв ее наугад, я стал перечитывать строки, которые помнилнаизусть, ибо закончил шлифовать текст всего пару месяцев назад. Я не нашел вромане ни одного не написанного мною слова, кроме посвящения: «КристинеСагниер, без которой…»

Я возвратил книгу, но продавец порекомендовал мне подуматьеще раз.

— Мы получили ее дня два назад, и я уже прочитал откорки до корки, — добавил он. — Великий роман. Сделайте мне одолжение,возьмите книгу. Я знаю, что ее превозносят до небес во всех газетах, а этовсегда служит плохим признаком, но в данном случае исключение подтверждаетправило. Если вам не понравится, принесете ее назад, и я верну деньги.

— Спасибо, — поблагодарил я за совет, но главнымобразом за хороший отзыв. — Но я тоже уже ее прочитал.

— Тогда, быть может, предложить вам что-то другое?

— У вас нет романа, который называется «Шаги с неба»?

Книготорговец задумался на мгновение.

— Ее написал Мартин, да? Автор «Города…»?

Я кивнул.

— Я заказывал эту книгу, но издательство пока неприслало товар. Позвольте, я уточню.

Я последовал за ним к прилавку, где он совещался со своимколлегой. Тот отрицательно покачал головой.

— Мы должны были получить роман вчера, но издательсказал, что его нет в наличии. Сожалею. Если хотите, я отложу для васэкземпляр, когда книга поступит…

— Не стоит беспокоиться. Я как-нибудь загляну к вам. Испасибо.

— Мне очень жаль, кабальеро. Не понимаю, что стряслось,поскольку, честное слово, роман уже должен был лежать на прилавке…

Покинув магазин, я направился к газетному киоску в началебульвара Рамбла. Там я скупил все дневные выпуски, начиная от «Вангуардии» до«Голоса индустрии». Я сел за столик в кафе «Каналетас» и занялся изучениемпрессы. Отзывы на роман, написанный для Видаля, были опубликованы во всехизданиях — на страницу, под жирными заголовками и с портретом дона Педро. Нафотографии Видаль представал задумчивым и загадочным, в шикарном новом костюмеи с трубкой, которую курил с рассчитанной небрежностью. Я читал заголовки, атакже первый и последний абзац рецензий.