случае, если у вас есть доказательства.

— Аудио и видеозаписи на телефоне. — Говоря, Элина выводила первые строки заявления.

— Что в них?

— Домогательства и угрозы.

— Прекрасно. — Он протянул карточку. — Файлы перешлите на этот электронный адрес. Я приобщу их к делу и свяжусь с болгарскими полицейскими.

— Тогда у меня вопрос… — Она подняла глаза. — Я смогу уехать из города?

— Имеете право свободно передвигаться, при крайней необходимости я с вами свяжусь.

Дописав заявление, Элина оставила следователю свой телефон и попросила держать ее в курсе относительно отцовского дела. На этом они простилась. Однако Элина забыла предупредить Каради, что не жаждет болгарской крови, достаточно того, чтобы Захари Пенчев не имел никаких претензий.

— Что теперь? — поинтересовался Богдан, когда они вышли из полицейского участка.

— Заберем остальных и поедем на Центральный автобусный вокзал. По дороге купим электронные билеты на самолет до Стамбула. — Элина хлопнула в ладоши. — Хорошо без багажа, не с чем возиться.

Вернувшись в гостиницу, Элина зашла к отцу попрощаться.

— Опять уезжаешь? — грустно спросил он.

— Слетаю до Стамбула и сразу обратно.

— Пообещай, что скоро вернешься…

— День-два — и я уже тут. У нас с тобой впереди много времени — целая неделя.

— Всего неделя…

— Успеем наговориться.

После обеда пятеро путешественников, включая Ердына Экинджи, отправились на автовокзал, где благополучно сели в автобус и поехали в аэропорт Бен-Гурион.

Элина собралась устроиться рядом с Нинель Николаевной, но Богдан потянул ее в конец автобуса и усадил на заднее сиденье, где они оказались одни.

— Нужно поговорить…

Элина уже знала: стоит болгарину произнести эту фразу, как случались всякие неприятности. И на этот раз предчувствие не обмануло ее. На вопрос: «Ну, что там еще?» — он ответил:

— Я должен рассказать кое-что важное.

— Господи… — пробормотала она и устало прикрыла глаза. — Мочи.

— Помнишь, мы говорили про ту ночь, когда убили Оду Густафссон? Ты сказала, что выпали полчаса между тем, как она ушла из моей каюты, и тем, когда я пришел к ней.

— И как ты это объяснишь? Что происходило в течение этого получаса?

— Сначала сидели в моей каюте вчетвером. Потом Ердын Экинджи и Агнетта ушли к нему. Мы с Одой были в спальне, когда в дверь постучали, и я открыл…

— Кто это был? — в нетерпении спросила Элина.

Чуть помедлив, Богдан выпалил, как будто сиганул в холодную воду:

— Епископ Чезарини!

— Что?! — вскрикнула Элина.

— С епископом был Себастиан, — после этих слов Богдан с облегчением выдохнул, — вот!

— Зачем они пришли? Да еще в такое позднее время.

— Чтобы объяснить, мне нужно все рассказать с самого начала…

— Час от часу не легче. Ну говори!

Богдан положил руку на свое колено и, выдержав паузу, снова заговорил:

— Дело в том, что епископ Чезарини первым обратился ко мне с предложением продать ему пергаменты. В телефонном разговоре он предложил встретиться на «Олимпике». После этого мы с Лукой распределили роли: я — переговорщик, он — хранитель свитков.

— Хреновый из него получился хранитель, — заметила Элина.

— Я сам во всем виноват. Себастиан нас увидел, когда мы говорили.

— Об этом я знаю. Рассказывай, что было раньше.

— Как понимаешь, мы с Лукой не могли купить билеты разом и с одной карты. Это могли бы отследить. Лука купил билет раньше, а вот я… — Богдан опустил голову и усмехнулся.

— Что? — поторопила Элина.

— Мне пришлось побегать от румынских товарищей. Да так, что я едва не опоздал на посадку.

— Это предыстория. Что было на борту?

— Я не знал в лицо покупателя. Это обычная практика, если речь идет о таком товаре.

— Значит, в тот первый вечер за ужином ты не знал, что твой покупатель Теофилус Чезарини?

— Нет, не знал, — Богдан покачал головой, — поэтому был удивлен, когда он явился ко мне в каюту.

— Вот почему Себастиан заклеил скотчем камеру наблюдения. Он не хотел, чтобы кто-то знал, что епископ побывал у тебя.

— Не факт… — проронил болгарин.

— О чем ты?

— Теперь-то мы знаем, что у Себастиана была другая задача. Думаю, как только епископ выкупил бы свитки, служка убил бы его и завладел пергаментами.

— То есть Чезарини пришел к тебе, не предупредив? — уточнила Элина.

— Я знал, что кто-то придет, но мне не сообщили, кто и когда. И, кстати, не факт, что я говорил по телефону с епископом.

— С чего ты это взял?

— Когда в каюте я назвал ему цену, он предупредил, что должен ее согласовать.

— С кем?

— Из его слов я понял, что с Ватиканом, — сказал Богдан. — Во всяком случае, Теофилус Чезарини дал мне понять, что выполняет некую миссию.

— Ну да… — задумчиво проронила Элина. — После того как мы узнали содержание первого свитка, стало ясно, о чем идет речь. Думаю, такому документу место в Ватиканском архиве.

Дождавшись, пока Элина закончит говорить, Богдан сообщил:

— Вчера вечером я снова говорил с Чезарини.

— Да ну…

— Он согласовал цену и готов заплатить. Завтра, если все пройдет гладко, деньги упадут на мой счет, а епископ получит свитки.

— Продашь ему оба?

— Так мы договорились.

— Но ведь он не знает содержание второго пергамента, — с тревогой уточнила Элина.

— Нет, не знает, и для него это не имеет никакого значения. — Богдан поворочался в кресле, как будто выражая свое недовольство. — Скорее бы сбыть их с рук!

— Но сначала ты позволишь Нинель Николаевне перевести недостающую часть.

— Да мне и самому интересно…

— Надеешься отыскать клад?

— А чем черт не шутит!

— Тебе лучше успокоиться, — окоротила его Элина. — Прошло столько времени, что даже указание места, где хранятся сокровища, бесполезно. Нужны точные ориентиры.

— Чем черт не шутит… — повторил Богдан, но уже с меньшим энтузиазмом.

Элина сцепила руки и сосредоточенно взглянула в окно. Солнце клонилось к горизонту, и кипарисы, стоявшие вдоль дороги, растянули длинные тени, образуя мрачную аллею.

— Давай вернемся к тому моменту, когда епископ и служка явились в твою каюту, — предложила она. — Где находилась Ода во время вашего разговора?

— Если быть точным, лежала в спальне, в постели.

— Значит, она все слышала? — Элина перевела глаза на Богдана.

— Практически все. Но потом, минут через десять, Ода ушла.

— Как это выглядело?

— Натянула платье и как была, босиком, проследовала через гостиную к выходу. Я сразу понял, что она разозлилась, но был поставлен перед фактом и не мог отложить разговор с Чезарини.

— Значит, епископ и Себастиан видели Оду… — медленно проговорила Элина. — И она их видела. Более того, она услышала разговор, который не должна была слышать.

— Постой! Ты предполагаешь… — начал Богдан, и Элина договорила:

— Думаю, что если бы Ода пересидела в спальне, то осталась бы жива.

— Выходит, ее убил Себастиан?

— Это же очевидно! Способ проникновения в каюту Оды такой же, как и в