— Не для кого, а вообще. — Ирина не отрывала глаз от зеркала, но смотрела только на себя.

— Ты же говорила мне, что не спишь с Коротиловым.

— Когда я тебе такое говорила? — спросила Ирина, вдруг остановилась, положила кисточку и повернулась к Стасу.

Брови ее застыли в верхней точке удивления.

— Говорила.

— Я говорила, что не должна с ним спать.

— И он говорил…

— Что он говорил? — Она снова повернулась к зеркалу, взяла кисточку и начала красить ресницы.

Лицо непроницаемо спокойное, движения ровные, рука не дрожит. Как будто ничего не произошло. Только кисточка была не та, которая нужна. Ирина должна была красить ею губы, а не глаза.

— Что ты неприступная.

— Да, так оно и есть. Я неприступная. Для всех. И для тебя тоже. Или у нас что-то было?

— Нет.

— И не будет.

Стас грустно кивнул, медленно повернулся к Ирине спиной и сделал шаг от нее.

— Это при том, что ты мне нравишься, — сказала Ирина ему вслед.

Он остановился, но поворачиваться к ней не стал.

— Ты хороший.

В ее голосе было столько нежности, что сердце Стаса стало плавиться, как свечной воск под горящим фитильком. Душа его замерла в ожидании чудного момента. Ирина могла подойти к Стасу, обнять его сзади. Вчера она практически сдалась ему на милость. Если бы не проклятый Коротилов!..

— Но у меня есть муж, — сказала Ирина и вздохнула. — Я не смогу ему изменить. Точно знаю, что этого не будет.

— А Коротилов?

— Коротилов — это мое проклятье. Роковая неизбежность, — сказала Ирина, вздохнула, но с места не поднялась и к Стасу не подошла.

А он все продолжал стоять к ней спиной.

— От него никуда не денешься.

— Можно уволиться.

— Бесполезно. Он меня везде достанет. Я это уже давно поняла и смирилась.

— Ты его любишь?

— Какой ты любопытный. Нет, не люблю.

— Тогда почему?

— Иногда лучше плыть по течению.

— И тепло, и комфортно?

— Да, ты прав.

— А как же Паша?

— Я работала с Денисом еще до него.

— И работала, и…

— И спала с ним. Он меня заставил, унизил. — Голос Ирины дрогнул.

Стас и хотел бы знать, как все было, но этот вопрос оставил при себе. Он и без того много наговорил. В конце концов, они даже не любовники. У него нет никакого права лезть в ее личную жизнь. Но Ирина сама хотела оправдаться перед ним. Возможно, она боялась, что Стас разболтает о ее позоре. Вдруг муж узнает? Если он жив.

— Мой отец был его начальником. Денис, тогда еще совсем молодой, заискивал перед ним, унижался у меня на глазах. Я помню, как отец назвал его идиотом и заставил согласиться с этим. А потом все резко изменилось. Союз развалился, отец ушел на пенсию, а Денис поднялся. Мы встретились случайно. Он взял меня к себе на работу, предложил хороший оклад. Коготок увяз, всей птичке пропасть. В общем, влипла я. Он даже не собирался жениться на мне. Это ему не интересно. Он получает удовольствие, унижая меня, дочь своего ненавистного начальника.

— Он тебя бьет? — спросил Стас.

Он вдруг понял, что готов убить Коротилова.

— Нет. Он знает, что мне противно с ним. Я вынуждена переступать через себя. Это его заводит.

— Ты только скажи мне, и он от тебя отстанет. Навсегда.

— Зачем? Я уже смирилась. Меня теперь не тошнит от него. Считай, что я уже не унижаюсь. А ты что, можешь его убить? — Только сейчас до Ирины дошел смысл его слов.

Она поднялась, мягко взяла Стаса за плечо, легким нажатием повернула к себе.

— Эта сволочь не должна жить, — сказал он с одержимостью безумно влюбленного человека.

— Не надо! — Женщина мотнула головой, сомневаясь в том, что сможет образумить его.

— Почему?

— Меня все устраивает.

— Ты изменяешь мужу.

— Нет.

— Как это нет?

— Коротилов — такая же неизбежность, как холодная зима в конце года. Да и в начале. Но есть весна и лето. Я люблю их и Пашу. Это правда.

— А меня? — вырвалось у Стаса.

— Почему я должна тебя любить? — спросила Ирина и удивленно изогнула бровь.

— Ну…

— Да, ты мне очень нравишься, — сказала она. — Но я не изменю Паше с тобой.

— А с Коротиловым можешь?

— Это не измена, а всего лишь производственная необходимость.

Стас качнул головой. Он не хотел, чтобы Ирина так говорила. Она же не какая-то там секретутка.

— Денис никогда не оставит меня в покое. Так что мне лучше смириться и получать удовольствие от личной жизни, — сказала она и улыбнулась с какой-то порочной грустью. — Он помог мне с квартирой, с обстановкой.

— Он отправил твоего мужа на смерть.

— Денис — большая сволочь. Я это знаю.

— Паши больше нет! — резко сказал он.

— Не надо! — Ирина шарахнулась от него, как телушка от волка, закрыла глаза, приложила пальцы к вискам.

— Коротилова здесь быть не должно! — Стас говорил жестко, но за плечи ее взял мягко. — Он обязан ответить за свой беспредел! — Парень чуть отстранил женщину от себя, удержал на близком расстоянии.

А Ирина вдруг оказалась на кровати. Под ним. Она лежала на спине и смотрела на него, как на неизбежность.

— Это не беспредел, а жизнь, — заявила Ирина. — В ней нужно крутиться.

— Я знаю, как ты крутилась.

Да, он видел Ирину верхом на Коротилове. Волосы распущены, спина голая до самых закруглений, масса страсти в каждом движении. Сейчас она могла оказаться верхом на нем. Эта мысль молнией пронзила каждую клеточку его тела. Ирина была такой доступной. Полы халата разошлись, грудь почти обнажилась.

— Ты же не скажешь Паше? — спросила она, умоляюще глядя на него.

— Паши больше нет.

— Есть! Я знаю, что он жив.

— Не скажу, — заявил Стас.

Ирина закрыла глаза и благодарно улыбнулась ему. Она легла бревном и готова была плыть вниз по течению. Стас мог делать с ней все, что ему угодно. Женщина уже смирилась с тем, что сейчас будет.

Стас заерзал, стаскивая с себя шорты. Ирина открыла глаза и вздохнула. Она смотрела на него, как юная жена на старого нелюбимого мужа в первую брачную ночь. Ирина воспринимала Стаса как неизбежность, с которой она готова была смириться без насилия над своей гордостью.