— Тилибома арестовали?

— И Тилибома, и его бандитов. Не знаю, как долго менты их за решеткой продержат, но пока что у нас тут все спокойно.

— Спокойно?

— Относительно, — сказал Марковец и вымученно улыбнулся.

— А где Тимофей и Павел?

— Не знаю.

— Не знаешь. Но на душе у тебя спокойно.

— Я не сказал, что у меня на душе.

Стас задумался.

«Если Тилибома и его бандитов арестовали, то у них можно узнать, что стало с Тимохой. Но могу ли я сам отправиться в милицию? Вдруг меня сейчас объявили в розыск?

В розыске может находиться и Тимоха. Но уж лучше пусть его примут менты, чем он умрет от бандитской пули. Если, конечно, этого уже не случилось. Скоро неделя будет, как мы попали в переплет, а убить нас могли в первый же день. Или даже час».

— Значит, РУОП у вас работал.

— Работал, — подтвердил Марковец.

— Следователь был?

— Был.

— Вы ему сказали, что случилось с Тимохой и Пашей?

— Э-э… — Директор замялся.

— Что такое? У вас могли возникнуть неприятности? — догадался Стас.

— Да, в какой-то степени.

— А если пацаны еще живы? Вдруг они нуждаются в помощи?

— Ну…

— Может, вы Коротилову позвонили, сказали, что здесь да как?

— Дениса Петровича нет в Москве. Его телефон не отвечает.

— Дмитрий Степанович, сейчас вы поедете к следователю, который ведет это дело. — Стас кивнул в сторону сгоревшей бани. — И расскажете ему, что Тимоху и Пашу похитили бандиты. Пусть следователь допросит Тилибома. Нужно узнать, где ребята, спасти их.

— Я сейчас не могу. У меня… — начал было Марковец.

Но Стас его перебил.

— Или я вас убью, — спокойно сказал он.

— Что?! — опешил директор.

— Время пошло. — Стас повернулся к Марковцу спиной и направился к машине, которую арендовал вместе с водителем на пару часов.

Все, пора было уносить отсюда ноги.

От криков охрипло горло, а смочить его было нечем. Да еще и солнце разыгралось не на шутку. Жара как в тропиках. Тимоха лежал на полу, без сил уложив голову на руку. Чувство голода уже притупилось, но пить хотелось невыносимо.

— Это все, — пробормотал Пузырь.

Тимоха качнул головой. У него не было сил ни кричать, ни биться головой о стену. Еще немного, и все. Но сдаваться он не хотел.

— Держись.

В голос Тимоха говорить не мог. Возможно, Пузырь и не понял его. Но это уже не важно.

— Да, держусь, — выжал из себя Паша.

— Будешь подыхать, я тебя сожру!

Последнее слово прозвучало более-менее внятно.

Пузырь понял его и сказал:

— Сожрешь, значит?

— Обязательно. И кровь выпью. — Тимоха горько усмехнулся.

Он еще не дошел до такого состояния, когда человеческая кровь воспринимается как ключевая водица. Парень пугал Пузыря, чтобы встряхнуть его. Но вдруг завтра или даже сегодня в нем проснется вампир?

— Да ну тебя.

Вряд ли Пузырь поверил ему, но на всякий случай отодвинулся. Тимоха закрыл глаза. Вдруг удастся заснуть. А если он не проснется, то сам будет виноват в собственной смерти. Не надо было связываться с бандитами.

Ирина стояла у окна, скрестив на груди руки. Взгляд беспокойный, а лицо как будто окаменелое.

— Пашу не могли убить, — сказала она.

— Так никто об этом и не говорит, — заявил Стас.

— Ты так думаешь.

— Не думаю.

— Не смей думать! — Ирина готова была вот-вот топнуть ножкой.

Стас промолчал. От каждого слова, сказанного им, она распалялась еще больше. Хватит подбрасывать дровишки в костер.

— Не смотри на меня так! — выдала женщина.

Стас отвел от нее взгляд.

— Не надо в меня влюбляться.

Стас глянул на свои ногти. С ними все в порядке. Коротко остриженные, траурной каймы нет.

— Любить меня тоже не надо!

Он продолжал рассматривать ногти.

— Почему ты молчишь?

— Нормально все будет с твоим Пашей, — сказал он, поднялся и взялся за костыль.

— Стоять!

Стас остановился.

— Не надо уходить.

Он пожал плечами и вернулся на место.

— Я уйду.

Ирина действительно вышла из кухни, но тут же вернулась и встала у него за спиной.

— Почему ты молчишь? — еще взбудораженно, но уже мягко спросила она.

— А если я действительно думал, что бандиты могли убить Пашу?

— Ты хочешь этого?

— Нет.

— Ты не любишь меня?

Ее пальцы вдруг легли на его плечи. Стас застыл, боялся пошевелиться, вспугнуть Ирину. Он не хотел терять это вот ее прикосновение.

— Зачем об этом говорить?

— Я хочу слышать, что ты меня любишь.

— Зачем?

— Мне нужно знать, что ты меня любишь.

Она вдруг крепко прижалась к его спине. Кровь, без того бурлящая, ударила парню в голову, и он едва сдержал свой порыв. Ему так вдруг захотелось развернуться к ней, обнять, перенести в комнату. Крылья за спиной уже выросли, костыли не нужны.

— Мне нужно знать, что я в этой жизни не одна.

— Я всегда буду с тобой.

— Мне нужно это знать.

В нем уже пылал пожар, а тепло ее тела вливалось в него как бензин. Пламя усиливалось, но тут Ирина вдруг подалась назад. Он повернулся к ней, но смог поймать только пустоту.

Она стояла в маленьком переходе между кухней и коридором и встревоженно смотрела на него. Так глядит ребенок на пожар, который сам же устроил. Она была испугана и явно думала о том, что спички детям не игрушка.

Стас взял костыль.

Ирина подалась назад.

— Не надо.

— Ты же хочешь знать, что я тебя люблю, — сказал он не своим от волнения голосом.

— Не надо, — повторила она.

— А я тебя люблю.

Опираясь на костыль, Стас направился к ней. Ирина отступила, но не догадалась свернуть в сторону, уйти в спальню, поэтому спиной уперлась в угол. А может, она и не хотела уходить, просто передала инициативу ему. Мол, я чиркнула спичкой, а дальше ты сам.

— Я тебя люблю и хочу быть с тобой, — сказал он, приближаясь к ней.