–Опять ваши надгробия смотреть,– вздохнул Эрт.

–В прошлый раз твой памятник получился отвратительным,– не пощадил его Изергаст.– Я говорил – ворон, а ты усадил на гранит петуха.

–Я отвлекся!– пожаловался Эрт.– Это сложно!

–Вот иди и учись концентрации,– он безжалостно ткнул в раскрытый гроб.– Постарайся не подавиться печеньем на этот раз.

Эрт, вздыхая, поднялся и поплелся в гроб. Улегшись на подушечку, скрестил руки на груди, и крышка плавно опустилась. Изергаст повернулся к Миранде и посмотрел прямо в глаза.

–Миранда Корвена,– он произнес ее имя нараспев, точно какое-то заклинание.– Готова внимать моей мудрости и ловить каждое слово?

–Допустим,– согласилась она.

–Тогда попробуй передать мне образ. Сперва представь его в своей голове, с яркими деталями, ощущениями, запахами, а потом посмотри мне в глаза, удерживая эту картинку. Мы с белобрысым зародышем практиковались на надгробиях, пока он не опошлил все своим петухом. Итак, форма памятника, материал, выбитое имя с датами рождения и смерти. Зацепись за эти детали. Быть может, добавь лишайник на старый камень или парочку трещин. Поняла?

Миранда кивнула и закрыла глаза, и его пальцы коснулись ее рук.

–Это обязательно?– спросила она.

–Помогает установить контакт,– пояснил Изергаст.– Не отвлекайся.

Миранда представила прямоугольный памятник из белого мрамора, написала на нем размашистыми золотыми буквами «Моррен Фергюс Изергаст», рассадила в траве маргаритки и, открыв глаза, нырнула в изумрудную зелень.

–Мило,– оценил он.– Не совсем в моем стиле, конечно, но за цветочки спасибо. Буквы дрожат, а памятник плоский как бумага. Попробуй еще. Ты можешь лучше.

Выдохнув, Миранда вновь закрыла глаза, но сосредоточиться не получалось – взгляд Изергаста ощущался так явно, как будто он касался ее кожи: погладил щеку, прикоснулся к губам, опустился в ямку между ключицами. Его пальцы погладили ее кисти и обхватили запястья.

–Волнуешься, студентка Корвена?– заметил он.

Не открывая глаза, она обхватила пальцами его запястье и нашла пульс.

–Вы тоже, мастер Изергаст,– ответила она.– Неужели видение собственной смерти так вас растревожило?

–Ничуть,– ответил он бархатным голосом.– Так что там с могилкой? Готово?

–Почти,– соврала она.– Еще копаю.

Изергаст вздохнул и сплел свои пальцы с ее.

–Детали,– напомнил он.– Лучше что-то такое, что задевает лично тебя. В эмоциональном плане. Представь, что ты стоишь там, у памятника и горюешь о моей скоропостижной кончине. На что бы ты обратила внимание? Погода, влажная земля пачкает твои туфли, птицы раздражающе чирикают…

–Я бы сперва посмотрела на даты,– ответила Миранда.– Но я не знаю ни вашего дня рождения, ни тем более смерти.

–Плевать,– сказал Изергаст.– Заставь меня поверить, что это надгробье существует. Добавь красок и ощущений. Погоду, бабочек, запах.

От него так приятно пахло, что Миранда слегка потянулась над столом, вдыхая аромат. Открыла глаза – и некромант улыбнулся краешком губ.

–Я вижу себя возле памятника,– сказал он.– Это довольно странно. Я решил посетить собственную могилу? И без букета? Не верю.

–Давайте попробуем без контакта,– заявила Миранда, выдернув руки из-под ладоней некроманта.

–Как скажешь,– согласился он.– Если сложно с надгробьями, попробуй представить что-то свое. То, о чем часто думаешь.

Картинка была такой яркой и четкой, как будто Миранда проживала ее заново: высокий мужчина, что ведет ее в танце, так утонченно красив. На нем костюм, который идеально подходит к ее платью, и все вокруг уверены, что они пара. На его правой щеке едва заметная сеточка шрамов, брови темные и густые, волосы белые, а глаза зеленее травы. А потом все вокруг растворяется словно в тумане, и усмешка на тонких губах исчезает, он склоняется ниже…

Касание губ такое нежное, что дыхание перехватывает, а тело становится легким, почти невесомым…

Миранда тряхнула головой, прогоняя наваждение, и открыла глаза.

Изергаст склонился над столом и смотрел прямо на нее, и в его глазах было такое… Миранда распахнула ресницы, впитывая детали чужой фантазии, которая жила, дышала и двигалась, и казалась такой реальной, что кожу обжигало поцелуями, а тело чувствовало каждое прикосновение, каждый толчок… Белые волосы шелком скользят по обнаженной коже, тонкие пальцы рисуют на ней узоры, губы впиваются в ее рот, и это похоже на танец – неспешный, завораживающий, красивый, и хочется сорваться в дикий ритм, но зачем торопиться, если можно сдерживать страсть, чтобы потом взлететь выше неба…

Миранда сжала колени и зажмурилась.

–Прости,– глухо попросил Изергаст.– Я поймал конец твоей мыслеформы, а у меня довольно богатое воображение.

–Я заметила,– ответила Миранда, не открывая глаза.

–Это случайно вышло.

–Я так и подумала.

–Ты первая начала,– упрекнул он ее.– Я говорил – надгробье, а не поцелуй.

Миранда покусала губы, которые горели совсем по-настоящему.

–На сегодня, пожалуй, хватит,– сказал Изергаст.– Или…

Он провел пальцами по ее запястью, и мурашки рванули по коже. Миранда вскочила со стула и, едва не налетев на гроб, выбежала из кабинета.

***

Нас привезли в патруль, и уже через минуту мне хотелось сбежать отсюда подальше, забраться с головой под одеяло как в детстве, закрыть глаза и представить, что все это страшный сон – и хаос, оседающий под ноги хлопьями копоти, и запах, пропитавший тут все насквозь, и Стена. Она возвышалась до самого неба, разрывая колючими вершинами облака. Толстые стволы теснились друг к другу, а ветви сплетались так плотно – палец не всунешь.

По дороге сюда все подшучивали друг над другом, а теперь притихли и молча шли следом за Рурком.

–Достойное посмертие наших братьев,– угрюмо сказал он, махнув отросшей рукой.

Она все еще выглядела культей, но Рурк перестал прятать ее в рукаве и периодически макал короткие отростки пальцев в какую-то зеленую бурду в глиняном горшочке.

–Они живые?– спросил Джаф.– Выглядят не очень.

Кора деревьев слезала лохмотьями, как обгоревшая кожа, а редкие тонкие листья серебрились и сворачивались.

–Живые,– буркнул Рурк,– и продолжают сражаться с хаосом каждый день. Я уже присмотрел себе местечко в строю, рядом с Беатой, если меня, конечно, не убьют раньше.

Он погладил здоровой рукой ничем не отличающееся от прочих дерево и вздохнул.

–Так вот, ректор Академии мастер огня Родерик Адалхард попросил меня провести предварительный инструктаж для тех студентов, кто пойдет в хаос впервые,– вспомнил он о деле.